Лесь КУРБАС: «Силу нации не могут убить никакие декреты»

Прокатилась с грохотом революция по душам интеллигентским…

Несколько лет подряд в Киеве на перекрестке улиц Прорезной и Пушкинской возле памятника Лесю Курбасу в день начала массовых расстрелов соловецких политзаключенных (27 октября) собирается общественность помянуть соотечественников, казненных во время «великого террора». Пересмотрев опубликованные в документальных изданиях архивные материалы оперативной разработки узников Беломорско-Балтийского комбината НКВД СССР, я обратил внимание на документ без подписи, копия которого хранится в Харькове — в фондах Государственного архива Службы безопасности Украины. Это оперативное сообщение от 2 октября 1934 года в форме воспоминаний человека, хорошо знавшего Курбаса.

Сопоставив дату написания сообщения и факты из жизнеописаний режиссера и его солагерника драматурга Мирослава Ирчана, я пришел к выводу, что именно последний и оставил свои впечатления о пребывании в заключении создателя «Молодого театра». На чем основано это умозаключение? Как видно из других рассекреченных источников, помещенных в трехтомнике «Последний адрес», Ирчан-Бабюк рассказывал о своих беседах с заключенным Михаилом Ящуном, причем содержание этих бесед, для большей точности их, з/к Ирчаном были переданы и собственноручно зафиксированы (в форме диалога между ним и з/к Ящуном: язык архивных документов сохранен. — С.Ш. ). Ирчан встречался в Сегеже с узниками Книшиком, Хамом, Тютюнником, описал разговоры с ними о совершенном в то время убийстве Сергея Кирова, общался с Лесем Курбасом («Ирчан единственный человек, с которым Курбас поддерживает близкие отношения»), о чем также в лагерных делах остались документальные свидетельства.

НАЦИОНАЛЬНУЮ КУЛЬТУРУ — НА ЕВРОПЕЙСКУЮ АРЕНУ

Мирослав Ирчан, пребывавший осенью 1934-го в заключении на территории Карелии, вспоминает: «Я был еще учеником низших классов гимназии, как Курбас Александр Степанович был уже известным актером на Западной Украине, тогда под Австрией. Молодой, очень талантливый, закончивший философский факультет университета и Венскую драматическую академию, Курбас сразу как актер занял первое место в украинском театре. Активный участник революционного национального движения, Курбас принадлежал к той группе украинской молодежи, которая стремилась к созданию самостоятельного объединенного украинского государства, конечно, под протекторатом и при помощи австро-германского империализма. Фактически это было почти целое поколение украинской молодежи, по убеждениям — фанатические националисты, которые, между прочим, ставили себе за цель вывести украинский вопрос и украинскую культуру на европейскую арену. Особенно молодой Курбас в отрасли театрального искусства повел открытую борьбу против старого националистического театра, стараясь создать новый, европейского типа. Империалистическая война застала Курбаса в первой стадии организации небольшой группы его приверженцев — молодых актеров. В начале войны 1914 г. Курбас записался добровольцем в украинский легион на стороне Австрии, но по каким-то причинам остался в оккупированной русской (царской) армией Восточной Галиции, и только в 1918 г. я встречаю имя Курбаса в прессе и на афишах г. Киева как организатора и главного режиссера нового «молодого театра». Это было во время к-р (контрреволюционной. — С.Ш. ) Центральной Рады, позже монархического гетманата Скоропадского и оккупации австро-германской армией Украины».

Андрей Бабюк (Мирослав Ирчан — его литературный псевдоним), когда началась Первая мировая война, добровольно вступил в ряды Сечевых стрелков в составе австро-венгерского войска. Творческое дарование подхорунжего Бабюка тогда проявилось в рукописном юмористическом журнале «Самохотник», а впоследствии начинающий писатель оказался в Киеве. Литературных проб не оставлял, и в 1918 году его юношеские военные впечатления сложились в первый сборник «Сміх Нірвани».

С воинами Украинской галицкой армии в феврале 1920-го Бабюк перешел на сторону красных. Через месяц вступил в большевистскую партию, был комиссаром агитпоезда, редактировал крестьянскую газету «Більшовик». Вернувшись с фронта, работал в школе красных старшин, а позже в редакции журнала «Галицький комуніст». В тот период театр Леся Курбаса был действительно революционным. В его репертуаре особое место занимали произведения «самого левого» драматурга и писателя Владимира Винниченко, а революционность коллектива, как считает автор воспоминаний, заключалась в том, что отбрасывалась национальная романтика (исторические пьесы) старого буржуазного украинского театра и создавалась новая, свойственная театрам Запада.

«Мне известно, что на протяжении 1918—1919 гг. Курбас жил в Киеве, и во время наступлений Красной Армии (как известно, — неоднократных) он ни разу не бежал из Киева, как большинство украинской националистической интеллигенции, — пишет Мирослав Ирчан. — Как относился Курбас в это время к соцреволюции и Соввласти — могу ответить его словами, сказанными мне позже: «Национальная революция, все эти Центральные Рады, гетман, Директория пробудили Украину к новой жизни, но одновременно это великое возрождение они строили на разрытых казацких могилах, копаясь в давно прошлом, вплоть до исторических костюмов, взятых из музеев. Великую идею сделали плохой дешевой опереткой. Соцбольшевистская революция несла что- то новое, для меня не совсем понятное, но главное — свежее и великое. Правда, я чувствовал, что большевики несут много враждебного украинской нации, к ее возрождению, но я верил, что со временем это пройдет. Силу нации не могут убить никакие декреты. Я не мог согласиться, что Украине дадут что-либо хорошее русские, хотя бы коммунисты, но я верил в одного человека, который не допустит компрометации великой идеи коммунизма. Этим человеком был Ленин».

В 1919—1920 годах Курбас организовал театр, который обслуживал красноармейские части 12 й и 14-й армий. Это было продолжением традиций «молодого театра», но с некоторым уклоном в сторону пролетариата, с примесью футуристического оформления и повышением театрального мастерства как режиссуры, так и актерской игры, оценил спектакли Мирослав Ирчан. В начале 1922 года он впервые лично познакомился с Курбасом, организовавшем тогда в Киеве новый революционный театр, который впоследствии вырастет в самый большой театр УССР — «Березиль».

«Нарождался НЭП. Курбас в НЭПе видел эволюционный переход диктатуры пролетариата (как государственной формы) к демократической трудовой республике, в которой особенно буйно расцветет украинская культура и украинский вопрос перестанет быть вопросом, а Украина, этот «сфинкс востока», заставит считаться с ней Россию», — написал драматург в заключении.

«СТАВИЛ АНТИПАРТИЙНЫЕ ПЬЕСЫ...»

Мирослав Ирчан — автор драматических произведений «Бунтар», «Безробітні», «Дванадцять», «Родина щіткарів», «Товариство «Пшик», «Підземна Галичина», «Отрута»... Наиболее продуктивный период его творческой жизни — пребывание за границей, где он издал много своих книг. В Чехо-Словакии Ирчан учился в университете, а в октябре 1923 года по приглашению украинских организаций выехал в Канаду. За океаном редактировал журналы «Робітниця» и «Світ молоді», был среди организаторов филиала литературного объединения «Гарт» в Виннипеге. На родину вернулся в 1929-м.

«До приезда в УССР в 1929 г. Курбаса не видел и не переписывался с ним, но знаю, что Курбас, начиная с 1922 г., как режиссер и театральный теоретик, делал, если можно так выразиться, головокружительную карьеру, — отмечается в оперативном сообщении. — Постановки его театра были шедевром нового театрального искусства. Из Киева театр перевели в Харьков. Курбас получил звание народного артиста УССР одним из первых на Украине, не имея перед этим звания заслуженного. Нужно, однако, заметить, что все время Курбаса и его театр во всех отношениях активно поддерживала группа националистически настроенных писателей, художников, журналистов, партработников, членов ВУЦИКа и членов правительства. Особенно большой поддержкой пользовался Курбас в своей работе со стороны бывших членов Украинской Коммунистической Партии (боротьбистов), которая в 1920 г. влилась в КП(б)У. Вождь этой партии, Шумский, был в это время Наркомпросом УССР и членом Политбюро ЦК КП(б)У».

Репертуар высокохудожественного театра Курбаса в 1922— 1925 годах составляли преимущественно пьесы иностранных драматургов — экспрессиониста Георга Кайзера, Карела Чапека и других. Впоследствии, в период «шумскизма», ведущими стали произведения украинских драматургов-современников («национал-уклонистов»). В 1926—1927 годах в Харькове организовано литобъединение «ВАПЛIТЕ» (Свободная академия пролетарской литературы), в котором на главных ролях были Микола Хвылевый, Олесь Досвитний, Михайло Яловый, Микола Кулиш. «Фактически это была к-р националистическая организация, лозунгом которой было: «Украина для украинцев. Прочь от Москвы. Все русское — плохое. Здоровое и хорошее только на Западе. Ориентация на (...) Европу, а не на азиатскую Россию, — говорится в оперативном сообщении, в котором ярко чувствуется нужная чекистам риторика. — Меценатом этой организации был наркомпрос Шумский. Активным участником и душой в отрасли театрального искусства — Курбас. И даже после разгрома «ВАПЛIТЕ» (которая безуспешно всеми способами боролась против пролетарской культуры и литературы) и признания ее вождей в том, что работа «ВАПЛIТЕ» была враждебна Соввласти и партии, — Курбас остался один на старых позициях этой организации. До 1932 г. формально, а фактически до 1933 г., во время существования «ВАПЛIТЕ» и после разгрома ее, Курбас ставил антипартийные, насквозь националистические пьесы члена партии — драматурга Кулиша Николая, в которых высмеивалась национальная ленинская политика, совсем игнорировалось социалистическое строительство и выражалось самое враждебное отношение ко всему русскому.

Гостеатр «Березиль» Курбас сделал рупором украинского национализма и с этих позиций не сходил до октября 1933 г., когда он был смещен с главного режиссера. В декабре 1933 г., еще до ареста, у Курбаса отобрано звание yародного артиста Республики.

Как Курбас переносит заключение и как понимает его?

На заключение он смотрит как на натуральный факт и признает, что он заслужил свое наказание, но что это работа русских черносотенцев-шовинистов.

«Я страдаю за то, что люблю украинскую нацию, украинскую культуру, искусство, — говорит он. — Я был слишком откровенный и не был политиком-дипломатом. К политической жизни я никогда больше не вернусь, буду ли я на воле, или на ссылке, но никогда больше не принесу малейшего вреда Соввласти. Вижу, что все, что я делаю, это бессильные попытки плыть против течения. Для меня непонятна великая сила большевистской революции, но я чувствую, что она великая и сильная, и что малейшие колебания она беспощадно затирает».

ЛАГЕРНАЯ МЕЧТА: РАБОТАТЬ ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ

Мирослав Ирчан в начале 1930 годов возглавлял союз революционных писателей «Західна Україна». Как редактор одноименного журнала и общественный деятель был вхож в высокие кабинеты руководящих работников ЦК КП(б)У. Его творческие дела шли замечательно. За последнюю пьесу «Плацдарм» в постановке театра «Березиль» Ирчану выплатили большие проценты (32 тыс. рублей за произведение, которое, по мнению национально сознательного зрителя, было низкопробной агиткой, проникнутой «верноподданическими» тенденциями). В Харькове гостями драматурга часто бывали знакомые литераторы, артисты, журналисты. Но в конце 1933-го ему самому пришлось собираться «в гости» — назрел разговор с вожаком украинских большевиков, ставленником московского Кремля Павлом Постышевим, поскольку массовые аресты по политическим делам не обошли и «Західну Україну».

Редактор журнала 28 декабря пошел к секретарю ЦК, описал ему положение и объяснил, что издание придется закрыть, так как уже некому работать (кстати, за два дня до этого разговора ОГПУ в Москве арестовало Леся Курбаса). Постышев, который накануне вернулся из Белокаменной, был весьма приветлив, уверял редактора, что обязательно поможет, даст людей. А после аудиенции, на выходе из здания, Мирослав Ирчан почувствовал, что кто-то берет его за руку и спрашивает фамилию. Редактор назвался. И тут незнакомец предложил «товарищу» Ирчану (точнее, теперь уже гражданину) сесть в автомобиль, и очередного «врага народа» повезли в ГПУ... Вопрос об аресте Ирчана был согласован с ЦК КП(б)У, отмечается в материалах архивного уголовного дела.

Вот какие характеристики впоследствии дадут обоим узникам лагеря чекисты. Курбас «активности к общественной жизни не проявлял, замечалась тенденция получать освобождение от работ без достаточных оснований... Производит впечатление человека, имеющего большие знания и способности, но держит себя подчеркнуто выше окружающей его массы. На исправительно-трудовую политику смотрит как на зажим человечества и принуждение. Недоброжелательно относится к работникам культурновоспитчасти за их указания себе в том, как нужно строить культурно-массовую работу в условиях лагерной действительности». Ирчан, работая на общих работах, «норму выполнял, но к перевыполнению не стремился. К общественным начинаниям лагерной массы, соцсоревнованию и ударничеству относился хладнокровно и свысока... Политическое значение и злободневность его произведений для клубных постановок была незначительна... В обращении с лагерниками уживчив и прост».

ОСОБО ОПАСНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРЕСТУПНИКИ

Если верить агентурной записке от 14 апреля 1936 года, на беломорском архипелаге Ирчан будет находиться в подавленном состоянии и придет к печальному выводу: «Мы уже конченные люди, с нами расправились раз и навсегда». Курбас на Соловках будет работать в лагерном «храме Мельпомены», в его театральной труппе будет немало узников-украинцев. А в октябре 1937-го с архипелага большой тюремный этап отправят в Карелию. Через изолятор на Медвежьей Горе пройдут более 1100 соловчан, которым особая тройка Ленинградского облуправления НКВД подпишет смертный приговор... Пять суток (27 октября, 1—4 ноября) палачи будут возить обреченных грузовиками за озеро Онего в урочище Сандармох, где капитан госбезопасности Михаил Матвеев будет разряжать в людей табельный револьвер...

Лесь Курбас и Мирослав Ирчан погибнут в один день — 3 ноября...