Среди франковцев

(Начало в №№ 156, 161, 166, 171, 176, 181)

За свою творческую жизнь мой дед, народный артист Амвросий Бучма, известный и любимый несколькими поколениями зрителей первой половины прошлого века, работал в нескольких драматических театрах. Начал пятнадцатилетним юношей в австро-венгерском еще Львове в украинском театре общества «Руська бесіда». Здесь его ближайшим другом стал еще один молодой актер — Курбас, Бронек даже был посвящен в сердечные дела Леся. Во Львове Бучма стал довольно известным артистом, играл центральные и крупные роли.

Пройдя фронты Первой мировой войны и российский плен, Бучма оказался в Киеве, где по рекомендациям художников- львовян был принят в театр Мыколы Садовского, но заметных ролей здесь не играл. С этим коллективом дед эмигрировал вместе на Запад. В Стрыю их пути разошлись. Бучма организовал «Новый львовский театр» вместе со своими давними партнерами и кумирами, среди которых была артистическая семья Рубчаков. Именно во «львовскую Заньковецкую», Екатерину Рубчакову, был влюблен Курбас, и даже стрелялся из-за этой безнадежной любви. А еще у Рубчаков была дочь Ольга Рубчаковна. Но о ее судьбе немного позже.

Хоть я театровед по профессии и роду деятельности, но далее театральную историю буду рассказывать не по архивным документам, а по пересказам нашей семьи, как запомнила из отдельных коротких воспоминаний деда. «Новый львовский театр» имел хороших артистов, в 1918 — 1919 годах довольно успешно выступал в разных городах Украины, через Тернополь и Проскуров (Хмельницкий) постепенно передвигаясь по Надднепрянщине. Осенью 1919-го умерла тридцативосьмилетняя Рубчакова. Под зиму львовяне задержались в Виннице. Сюда из деникинского Киева перебралась «голая и босая» многочисленная семья Юрив — братья Гнат, Терешко и Александр с женами, родственниками и друзьями, изрядная толпа. Прибились они к львовянам, и встал организационный вопрос об объединении, который решился на общем собрании 20 января 1920 года. Так образовался театр, который взял себе имя Ивана Франко, потому что западники здесь доминировали, были основой. Бучма охотно отдал административное руководство франковцами Гнату Петровичу Юре, который был чрезвычайно талантливым организатором в сфере театра. А Бучма такую деятельность не любил.

Так Амвросий Максимилианович впервые (но не в последний раз) стал франковцем. Коллектив был связан многими творческими, дружескими и семейными узами. Гнат Юра женился на Ольге Рубчаковне. Обнадеживало и то, что он сотрудничал с Лесем Курбасом в его Молодом театре, следовательно, ему были не чужды идеи обновления украинской сцены. Франковцы долго (для того времени) задержались в Виннице — до весны 1920-го, а летом переехали в Черкассы. Здесь окончательно стало ясно, что Г. Юра, побывав на стажировке в Московском Художественном театре, своей творческой ориентацией в основном тяготел к МХАТовскому жизнеподобию. Ему были чужды идеи сценического «перевоплощения», образной условности Курбаса. Они с Бучмой оказались художниками разной творческой крови. И Бучма ушел от франковцев.

Организовал театр-студию им. Франко и необдуманно поплыл по Днепру в Херсон. По дороге их обокрали. На Херсонщине гулял голод, который Мыкола Кулиш воспроизвел в пьесе «97». Тяжело заболела тогдашняя жена Бучмы, прима театра Полина Самойленко, спектакли прекратились, театр распался.

После долгих скитаний по разоренной войной, революцией и гражданскими передрягами Украине Амвросий Максимилианович оказался в Киеве, руководил самодеятельным театром Первых железнодорожных мастерских, а когда Курбас организовал свое Художественное Объединение «Березіль» (ХОБ), пришел к давнему другу актером Четвертой мастерской.

В «Березиле» под руководством режиссера Леся Степановича Курбаса талантливый актер Бучма стал актером великим, гением украинской сцены. Здесь он сыграл свои знаменитые роли, ставшие классикой национального театра — Джимми Хиггинс, Каляев, брат Жан, Дударь и другие. Здесь пришла к Бучме и слава киноактера — Тарас Шевченко еще в немом фильме, ночной извозчик Гордей Ярощук, немецкий солдат, задыхающийся от «веселящего» газа, сумасшедший Йоселе, Сашка-музыкант и тому подобное. И тут Бучма потерял своего ближайшего друга-учителя — в 33-м Курбаса сняли с должности руководителя «Березоля», вскоре арестовали и расстреляли...

Березильцы работали в провинциальном Киеве, а франковцы — в столичном Харькове. В 1925-м их поменяли местами: «Березиль», как лучший театр Украины, переехал в столицу, а франковцы осели в Киеве. Вскоре переехала сама столица, и уже франковцы заняли главное столичное место. И тогда Гнат Петрович Юра, откровенно дискутировавший с Курбасом еще в конце двадцатых годов, начал укреплять творческий потенциал франковцев, собирая в столичный театр лучших артистов со всей Украины. Первыми, на кого он положил свой организационно-художественный глаз, были как раз курбасовцы. Так, по распоряжению правительства, стали франковцами березильцы Амвросий Бучма (во второй раз) с женой Валентиной Бжеской, Наталья Ужвий, Дмитрий Милютенко. Из Одессы переехали Юрий Шумский, Полина Нятко, Евгений Пономаренко (женился на Ужвий), Катенька Осмяловская с мужем, скромным режиссером Александром Липкивским, сыном творца украинской автокефальной церкви. Стал киевлянином и молодой красавец из Донецка Виктор Добровольский.

Двадцать лет, до самой смерти, Бучма проработал в киевском театре им. И. Франко. Иван Яковлевич пожимал руку при первой постановке «Украденного счастья» молодому Бучме, который играл острого на слово парня в сцене у корчмы.

Не буду сейчас театроведчески исследовать творческую работу Амвросия Максимилиановича в театре им. И. Франко. Лучше заглянем за кулисы и увидим Бучму среди франковцев. Ровесники называли Бучму Бронеком. А молодежь — «Батьком». Наверное потому, что вымолвить галичанское «Амвросий», да еще и «Максимилианович», язык иногда заплетался, а также потому, что отношение Бучмы к младшим было все же отцовским. Франковская молодежь постоянно крутилась около Бучмы, набираясь от него мастерства, творческой и человеческой энергетики и равняясь на него. Дедик часто возвращался домой с репетиций в сопровождении двух-трех молодых артистов, приглашал их к обеду. Наблюдал за их работой на сцене. У него был собственный специальный ключ от левой двери балкона бельетажа, который в театре прозвали «капитанским мостиком». Бучма незаметно заходил туда посмотреть, как идет сегодня спектакль. А потом кто-то из артистов находил на гриммировочном столике конфету. Или «случайно» встречал Амвросия Максимилиановича, который, словно шутя, обращал его внимание на актерские недостатки. И никто не обижался на замечания, наоборот, ждали их.

А Бучма никогда не отказывал желающим выслушать его советы. Так Николай Панасьев сделал с Бучмой свой шедевр — трагикомического Омелька из «Мартына Борули». Передавая Виктору Добровольскому роль Витрового, бывшего моряка в спектакле «Калиновий гай», от которой сам Бучма отказался по определенным причинам еще в процессе репетиций, Амвросий Максимилианович, обняв коллегу, долго проходил с ним по мизансценам роли и что-то ему нашептывал. Добровольский прекрасно сыграл эту роль.

Нельзя сказать, что в творческом плане Бучма чувствовал себя среди франковцев вполне комфортно — слишком разной творческой веры собрались здесь артисты, слишком сложными были времена, которые диктовали театру эстетическую и репертуарную политику. Так Бучма в расцвете творческих сил остался без созданных в мечтах ролей — шекспировских Ричарда III и короля Лира, ростановского поэта-бретера Сирано де Бержерака. Друг артиста, Максим Рыльский, дарил ему экземпляры своих переводов соответствующих пьес. Амвросий Максимилианович чувствовал внутреннюю потребность этими образами высказаться на темы трагичности тиранической власти и духовной независимости художника, свободного и независимого при любых обстоятельствах. Но тогдашняя власть была сверхбдительной. Единственный раз за всю жизнь Бучма крепко зажал собственное достоинство и пошел на Банковую просить разрешение на «Короля Лира». Ему еще не было шестидесяти, он был артистом номер один в Украине, прославленным, любимым, широко известным, орденоносцем, коммунистом, лауреатом двух Сталинских премий — и получил циничный отказ на свою просьбу: «Бучма, ты еще не наигрался?»

В тот вечер в театре им. И. Франко задержались после спектакля несколько актеров во главе с Милютенко, сидели, шутили, отдыхали. И едва услышали тихий стук в дверь. Грустно улыбающийся Бучма горько сказал: — Вот уже и в родной дом не пускают... Налейте и мне рюмку...

Не так все просто складывалось у Бучмы и с партнерами, ведь это были хоть и выдающиеся таланты, но художники разного сценического опыта, разных взглядов на средства театральной выразительности. К чести франковцев и их руководителя Г. Юры следует сказать, что в конечном итоге они объединились в знаменитый актерский ансамбль. А там, где могущественные таланты явно не совпадали, они просто не работали в партнерстве. Так, скажем, Бучма никогда не играл в спектаклях, где был занят Шумский, актер открытого романтического пафоса, или сочный комик, идеальный Швейк — Гнат Юра. Зато его частой партнершей была Ужвий, она успела примкнуть к березильской театральной системе, которой так хорошо владел Бучма, и доверчиво шла за ним в сценическом партнерстве. Зрители даже считали, что они и в жизни супруги.

Актеры, работавшие партнерами Бучмы, потом говорили, что с ним на сцене было и легко, и в то же время тяжело. Его глаза, обращенные к тебе, наполнялись правдивыми чувствами героя, и не ответить им такой же искренностью было невозможно. На волне могущественной энергетики Бучмы, направленной на партнера, артистам было легко плыть по характеру персонажа и ситуациям пьесы. Так, когда Бучма замечал, что у партнера слишком обычно, заученно и поверхностно идет сегодня роль, он вдруг «забывал» текст, начинал импровизировать, говорить или делать что-то не так, как было зафиксировано на репетициях. Тогда партнер «просыпался», его внимание сосредоточивалось на действии, на глубинном содержании текста — и правда возвращалась на сцену. Работать возле Бучмы вполсилы было просто невозможно. Своей правдой, могуществом внутренней жизни человеческого духа персонажа Бучма заряжал партнеров, спектакль невольно организовывался вокруг него. Это не значит, что он умышленно становился центром сценического мира. Просто в его магнетическом поле рождалось творческое единение, сценическое взаимопонимание, то, что иногда называют атмосферой спектакля. Недаром немало франковцев в партнерстве с Бучмой сыграли лучшие свои роли.

Бучма в творчестве, как и в жизни, был высоко этичен. Он был в теплых, доброжелательных и уважительных отношениях со многими франковцами — гримером Володей Туревским, костюмершами, рабочими сцены, осветлителями, администраторами Аркадием Резниковым и Борисом Крепелем, помрежами и, конечно, актерами. Недаром франковцы образовали немалый палаточный городок, когда Бучма пригласил народ на отдых в ходоровские леса на Днепре. Многие любили с ним рыбачить, охотиться...

Во время эвакуации франковцы ехали отдельным эшелоном и призыву Бучмы — По коням! — подчинялись все. Да и на Сталинградском фронте актерская бригада франковцев во главе с Бучмой жила дружной семьей и работала с огромным энтузиазмом. Бучме достаточно было подмигнуть ребятам-артистам — и что-то хорошее и остроумное делалось мгновенно, охотно, с искренним доверием и любовью к «Батьку».

Конфликтных ситуаций Амвросий Максимилианович чаще всего старался избегать, не вступал в споры, иногда просто иронически склонял голову к правому плечу и шел прочь. Но мог мужественно и вовремя сказать весомое слово так убедительно, что острая ситуация исчерпывалась. Вот, скажем, после войны власть развернула борьбу с «безродными космополитами». В каждом коллективе обязательно нужно было разоблачить таких «врагов». У франковцев под уничтожающую критику, которая могла закончиться очень грустно, попали художник Матвей Драк и режиссер Борис Балабан. Последнего обвиняли в связях с «врагом народа», «буржуазным националистом» Курбасом (хотя разоблачали как космополитов!). Три дня выступали в основном малообразованные рабочие и государственные уполномоченные. Амвросий Максимилианович слушал-слушал этот абсурд, а потом встал и сказал: «Что вы пристали к Матюше? Художник делает то, что ему прикажет режиссер. Борис при Курбасе был мальчишкой на побегушках, а я работал у Леся главным артистом, так начинайте с меня, а не с них».

На том все и закончилось. Космополитов среди франковцев не обнаружили. Напомню, что Б. Балабан — один из трех березильцев (вместе с И. Марьяненком и Р. Черкашиным), которые выступили в защиту Курбаса на общем собрании березильцев, где распинали гения украинского театра 5 октября 1933 года. Бучма в то время был на съемках...

На сцене Амвросий Максимилианович тоже учитывал этические и психологические моменты. В 1937 году, когда впервые «ожил» на сцене воспроизведенный артистом Ленин («Правда» А. Корнийчука), Бучма долго не выходил на бурные аплодисменты пораженных зрителей. А потом появлялся на поклон, успев снять портретный грим, галстук и немного расстегнув рубашку — с публикой раскланивался не Владимир Ильич, не икона, а актер, исполнитель роли. Сколько потом я видела «Лениных», принимавших цветочки от поклонниц...

Молодые ребята-франковцы — Миша Заднипровский, Володя Гончаров, Павел Шкреба, Костя Кульчицкий, Коля Панасьев, еще кто-то прибежали к нам домой, как только умер Амвросий Максимилианович. На театральном открытом грузовике они везли Батька к театру, стоя на коленях и держа-обнимая гроб. В тот Сочельник вьюга мешала землю с небом, пурга залепила стекло, ломались деревья и машины. Франковская проехала без каких-либо препятствий, а возле театра ветер утих, снег стал тихим, крупным и грустным. Утро похорон на второй день Рождества было солнечным и весело-морозным. Дедик не хотел слез...

Во время капитального ремонта театра исчезла гримерка артиста, его сценические костюмы, китайская шкатулка, подаренная учениками. Но ежегодно франковцы отдают дань памяти Бучмы на Байковом кладбище, в фойе на втором этаже висит планшет, посвященный Амвросию Максимилиановичу, актеру, режиссеру, «Батьку» франковцев. Есть его фото в одной из гримерок и в кабинете нынешнего художественного руководителя театра Богдана Ступки, который на открытие практически каждого сезона играет Мыколу Задорожного в «Украденном счастье», любимую роль Бучмы. Играет по-своему, принципиально совсем иначе, нежели Амвросий Максимилианович, но держа в памяти наименьшие подробности его рисунка этой роли. Молодого Ступку я привела как-то в гости к своей бабушке, вдове Бучмы. Валентина Ефимовна была поражена тем, что частью лица Богдан напомнил ей Бронека. А недавно сам Ступка был поражен известием от собственной мамы, что среди его родственников есть, оказывается, какие-то неизвестные Бучмы...

Все мы на этой Земле братья и сестры.

Продолжение следует