Джон (Иван) Демьянюк. In memoriam

«Умер нацистский преступник Демьянюк» — такими заголовками откликнулась на это событие мировая пресса. А что здесь странного? Суд состоялся. И еще когда он шел в Мюнхене, я предупреждал читателей: если больной раком Демьянюк не доживет до его конца, все равно можно будет громко объявить, что «нацистский преступник не дожил до справедливого приговора». Успели — и приговор вынесли. Тогда эту новость Би-Би-Си дало под заголовком «Джон Демьянюк признан виновным за нацистский лагерь смерти». То есть, он этот лагерь организовал и им руководил. Если лет через 10 его будут называть «главным нацистским преступником», нечему будет удивляться. Вот Польша сейчас официально просит американские учреждения не употреблять выражение «польские лагеря смерти», мол, не обремененные историческими знаниями американцы (а таких, что греха таить, подавляющее большинство) воспринимают это как польское преступление, а не немецкое...

Однако вернемся к приговору Демьянюку. Его признали виновным в «соучастии в убийстве 28 тыс. 60 узников лагеря Собибор». Простая арифметика тогда показывает, что со дня, когда он попал в лагерь, и до самого конца его существования Демьянюк каждый час принимал участие в убийстве двух узников — без всякого перерыва. Безотказная «машина убийств»! Но не арифметикой руководствовалось немецкое правосудие. Оно придумало новую юридическую доктрину доказательства вины — внимание! — «при отсутствии доказательств, что он совершил конкретное преступление». То есть, если был в лагере охранником, значит, виновен во всем том, что там было совершено. К этой формуле немецкий суд пришел тяжким трудом. Два уцелевших узника концлагеря Собибор не смогли узнать Демьянюка как охранника лагеря. Еще 23 заявленных обвинением свидетеля, как оказалось на суде, умерли. Главный свидетель Игнат Данильченко, который был объявлен немецкой прокуратурой «новым свидетелем», оказался не только давно умершим, но и таким, чьи предсмертные свидетельства фигурировали на суде Демьянюка еще в Израиле. Напомним, в 1993 году Демьянюка там оправдали, где до того приговорили к повешению как «Ивана Грозного» из концлагеря Треблинка. Демьянюк тогда вернулся в США, ему возобновили гражданство, а сам он (на свою беду?) начал судиться с министерством юстиции за несправедливое обвинение. В 2001 году министерство ударило в ответ, начав второй круг преследования.

Демьянюк всегда утверждал, что никогда не был в Треблинке, Собиборе и Травниках, а попав в 1942 году в плен, всю войну был в лагере для советских военнопленных. Кстати, суд над охранниками лагеря Собибор состоялся еще в 1966 году. Пятерых обвиняемых немцев во главе с начальником охраны Эрихом Лихманом... освободили, поскольку немецкий суд решил, что он приказывал убивать, а его подчиненные убивали по принуждению, под страхом смерти!

Я намеренно сейчас делаю ударение на национальной принадлежности обвиняемых, потому что это играло на мюнхенском процессе весомую роль. Тот же свидетель Блатт, оказалось, совсем не помнил немецких охранников, зато постоянно утверждал, что «вокруг были одни украинцы, без них «фабрика смерти» не могла бы функционировать». Это дает основания для сомнений, не строил ли этот свидетель свои показания на популярном американском художественном фильме «Побег из Собибора» (1987 г.), где охранники лагеря изображены украинцами в лохматых шапках. Кстати, я смотрел две версии фильма — американскую, для собственного потребителя, и вторую — на иностранную аудиторию, и в ней охранники-украинцы, а вот в собственной американской они заявлены «русскими казаками». Возможно, это обусловлено страхом перед тогдашним влиятельным украинским лобби в США — попробуй возвести клевету на украинцев, и получишь ответ под дых стотысячными демонстрациями, выступлениями конгрессменов и бойкотом товара. Когда-то так и было. Но уже не сегодня — украинское лобби почило в бозе...

Адвокат Демьянюка Ульрихт Буш так тогда прокомментировал этот «наезд на украинцев»: «Немцы убили в лагерях 3 млн славян. И это тоже Холокост. Демьянюк тоже стал жертвой геноцида. Можно вспомнить и коллаборационизм самих евреев в концлагерях. Но эта тема — табу!».

Действительно, коллаборационизм и соучастие в убийствах не знали национальных границ. Начиная с 1960-х в Украине неоднократно переиздавалась книга бывшего узника концлагеря Освенцим Вадима Бойко «Слово после казни». Во время оккупации его еще подростком вывезли из Сквиры на рабский труд в Германию. За несколько попыток побега его заточили в Освенцим, где он стал активным участником подполья и впоследствии восстания. В своей книге Бойко отрицал аргументы тех, кто предлагал снисходительно относиться к волонтерам, которые шли работать в зондеркоманды, чтобы получить шанс выжить. Он писал: «Не менее семисот бывших зондеркомандовцев Освенцима еще и сейчас гуляют по свету. Конечно же, они никому не рассказывают, что они делали в Освенциме, как душили газом, как сжигали целые эшелоны людей, как вырывали у них золотые зубы, как стригли женщин...». Бывший узник приводил конкретные фамилии и указывал, где их искать: «Главный дантист» Фельдман — в его обязанности входило вырывать золотые зубы у живых и мертвых. У живых, которые «капризничали» и добровольно не хотели прощаться с зубами, Фельдман выбивал их одним тренированным ударом. Фельдмана боялись как огня, потому что он имел особые полномочия. Даже в критические для Освенцима дни, когда эсэсовцы заметали следы своих преступлений, они не уничтожили Фельдмана... Он всплыл под чужой фамилией аж в Южной Африке, где в Солсбери открыл частную зубопротезную клинику. Там его нашли вездесущие журналисты. Сбыв за бесценок клинику, Фельдман исчез. Наконец он обрел себе пристанище в Израиле, как и большинство его коллег по зондеркоманде».

Как на процессе в Израиле, так и на суде в Мюнхене главным документальным доказательством против Демьянюка служило его якобы удостоверение охранника, прошедшего соответствующую подготовку в лагере Травники, с фотографией, но без указанной даты и места выдачи. Но эксперты еще на израильском суде установили, что удостоверение фальшивое. Бывший комендант лагеря Карл Штрайбель засвидетельствовал адвокатам Демьянюка, что никоим образом не мог бы подписать такое удостоверение без даты и места выдачи. Не нашли и личное дело Демьянюка — всех остальных нашли, а вот его дела — нет! Но мюнхенский суд и это проигнорировал.

В этом контексте, кажется, вовсе не случайной была позитивная реакция России на суд над Демьянюком в Мюнхене. Российское МИД называло процесс «знаковым событием» и восхваляло суд за «объективное расследование всех деяний Демьянюка», таким образом начхав на презумпцию невиновности. В Москве хвастались и передачей Германии «копий документов по делу Демьянюка», которые так никто и не увидел. Объяснение простое: Москва и до суда несколько лет обвиняла Украину и страны Балтии в «оправдании и героизации нацистских прихвостней». Пропагандистская кампания, следует признать, велась умело и при полной беспомощности властей украинских. Только 22 июня 2011 г., как сообщалось, в ПАСЕ украинский депутат Юлия Левочкина дала достойный отпор российскому коллеге Александру Починко, который взялся протащить очередную резолюцию с упоминанием Украины среди тех, «у которых нацистские военные преступники до сих пор не привлечены к уголовной ответственности, а их преступления не расследуются по правовым или идеологическим мотивам». И добилась исключения.

И во время суда, и после приговора украинские должностные лица молчали. Лишь один, помнится, на прямой вопрос журналиста начал восхвалять немецкий суд чуть ли не в выражениях Смердякова из известного романа Достоевского: «Поймите, это же европейский суд!». Можно понять пиетет этого известного «евроинтегратора» к немецкому суду. Но здесь, простите, очевидная подмена понятий. Немецкий суд не суть суд европейский. Существует Европейский суд по правам человека в Страсбурге, куда граждане стран Европы жалуются на несправедливые, как они считают, решения национальных судов, в частности, немецкого. И решений, которыми Европейский суд отменял решения национальных, среди них и немецкого, за годы существования уже хоть пруд пруди. В частности, за нарушение права на справедливый суд. Демьянюку почтенный возраст такого шанса не дал.

Когда Демьянюка в очередной раз лишили американского гражданства и готовили к депортации, ни Украина, ни Польша (где совершались преступления, в которых его обвиняли) не выразили желания устроить суд у себя. Зато внезапно проявила интерес Германия (по просьбе американского министерства юстиции?), чья прокуратура перенесла «место преступлений» Демьянюка из концлагеря Треблинка в концлагерь Собибор. Такое рвение не может не вызывать вопросов, ведь опыт ФРГ в преследовании нацистских преступников совсем не образцовый. Еще в 1953 году там амнистировали тех, кто отдавал приказы казнить сограждан, отказывавшихся воевать против войск антигитлеровской коалиции. Когда в 1960 г. в Израиле на следствии пресловутый Эйхман вспомнил своих 387 соучастников, оказалось, что многие из них занимали руководящие должности в ФРГ. И тогда правительство ФРГ позаботилось, чтобы Эйхман не смог скомпрометировать должностных лиц боннской республики. И тогда специальный представитель правительства ФРГ встретился с тогдашним премьером Израиля Бен Гурионом, который пообещал со всеми материалами заранее ознакомить правительство ФРГ. Мало того, израильское правительство пошло на то, чтобы Эйхмана защищал западногерманский адвокат Серватиус, который был доверенным лицом самых известных нацистов ФРГ. В 1965 году ФРГ прекратило возбуждение уголовных дел по установленному ранее сроку давности. А в 1969 году вообще объявили амнистию. Кажется, что прав был Пат Бьюкенен, когда писал следующее: «Демьянюк должен послужить жертвенным ягненком, чья кровь должна смыть пятна грехов Германии». А член Польского института искусств и науки, издатель отцовского дневника во времена оккупации (кстати, высоко оцененный израильским «Яд-Вашемом») Ян Чекаевски уточнил: «Разве не ирония, что теперь немцы (...) взяли на себя роль судей. Не пытаются ли они отвести внимание от собственной ответственности? Я не могу избавиться от мысли, что дело Демьянюка не имеет ничего общего со справедливостью. Это пропагандистское средство».

Действительно, Германия уже долгое время и последовательно гнет линию с целью избавиться от комплекса «национальной вины», в выражениях главного агитатора и живого классика Мартина Вальзера — «прекратить исторический садомазохизм», «отвести моральный молот Освенцима, который делает нацию уязвимой».

В этом контексте вовсе не должен удивлять недавний скандал с «лекциями» горе-аспиранта Россолинского-Либе. Это опять же акция в многоуровневой немецкой публичной дипломатии на захват и формирование чужого исторического дискурса, определение его контента и границ. Показательная откровенность публичного ответа руководителей Центра польских и европейских исследований НауКМА, которые сопротивлялись навязыванию этого «лектора»: «Мы не имели никакого влияния на выбор приглашаемых лекторов, поэтому доверяли это нашим партнерам (Немецкой службе академических обменов, Фонду Белля и посольству ФРГ)».

Такое доверие и подобострастие может дорого обойтись.