Мазепа продолжает завоевывать Россию

В пятом разделе «И. С. Мазепа и Правобережная Украина» (с. 151—195) впервые в научный оборот вводятся много новых архивных документов и материалов, ярко характеризующих политику И. Мазепы, которая была направлена на возвращение Правобережной Украины под власть единого гетмана. При этом главное внимание автора обращается на период 1704— 1708 годов, то есть то время, когда по приказу Петра на Правобережье находились войска левобережного Украинского гетманата. Именно временное объединение Правобережья и Левобережья под военной властью Мазепы и его нежелание снова «отдавать» правобережные земли Украины в сферу влияния Короны Польской, по мнению Т. Таировой-Яковлевой, стали важным аспектом для понимания отказа гетмана от руководства Москвы в октябре 1708 года.

Здесь освещается: краткая история функционирования административных структур в правобережной части Украинского гетманата, сложные и неоднозначные взаимоотношения между белоцерковским (фастовским) полковником Семеном Палием и Иваном Мазепой (она подается сквозь призму тогдашних украинско-российских взаимоотношений); деятельность И. Мазепы по восстановлению властных структур Украинского гетманата на Правобережье; украинско-польские вооруженные и мирные отношения и т.д. Особенно интересным представляется изображение автором сложной политической комбинации, которую проводил Мазепа с целью оставить Правобережную Украину под своей властью, что противоречило российско-польскому Нарвскому мирному договору 1704 года. Среди методов, которые использовал гетман, были не только настойчивые просьбы на имя Петра, но и настоящее политическое давление на него и его окружение, распространение дезинформации среди сторонников лагеря польского короля Августа ІІ, откровенные дипломатические демарши и военные операции и т.д. На некоторое время такая политика срабатывала, ведь Петр так и не решился издать окончательный указ о «возврате» Правобережья под власть Речи Посполитой. Но в 1711 году российский царь выполняет принятые на себя в 1704 году обязательства: он не только отдает Правобережье Августу ІІ, но и проводит принудительное выселение на Левобережье около 200 тысяч казаков и членов их семей. «Правобережье весьма неоднозначно восприняло переход Мазепы к Карлу XII. Вопреки расхожему в историографии мнению, многие правобережные полки поддержали гетмана», — такой вывод российского историка является новаторским и дополняет знания о силах поддержки гетмана в 1708—1709 годах.

В шестом разделе «Казацкая старшина времен И. С. Мазепы» (с. 196—219) автор характеризует особенности политического сознания старшины, выделяя различия в тех или других группировках тогдашней элиты Украинского гетманата. По нашему мнению, этот раздел очень важен, учитывая многолетнее искажение исторической памяти об известных событиях. Ведь большая часть как российской, так и украинской научной общественности воспринимает тогдашнее прошлое лишь сквозь призму личности Ивана Мазепы, забывая при этом, что он возглавлял «правительство», состоявшее из генеральной старшины, которая могла так или иначе влиять на принятие его решений, в том числе и о смене сюзерена в 1708 году. В контексте освещения задекларированной цели Т. Таирова-Яковлева обращается к вопросу о «национальной идентичности» казацкой старшины. Она объясняет ее в контексте рассмотрения такого понятия как «отчизна» (с эпохи правления Б. Хмельницкого до П. Орлика) и приходит к выводу о том, что среди украинской элиты существовало четкое размежевание в представлениях об Украине/Малой России как своей «отчизне» и Московском царстве.

«За гетманом последовала вся генеральная старшина. Из десяти левобережных полковников не пошли за Мазепой только четыре... Но что еще более важно, эти четыре полковника не могли присоединиться к Мазепе, так как находились в расположении российских полков...» — убедительно утверждает автор. Согласно ее новым архивным находкам, гетмана И. Мазепу во время перехода к шведскому королю поддерживали такие казацко-старшинские роды, как: Апостолы, Быстрицкие, Болоботы, Волковицкие, Галаганы, Гамалии, Герцики, Горбаненко, Горленко, Довгополы, Зеленские, Кандыбы, Карпеки, Кожуховские, Красноперичи, Лизогубы, Ломиковские, Максимовичи, Маламы, Мировичи, Мокиевские, Нахимовские, Новицкие, Орлики, Покотилы, Рузановичи, Сулимы, Сергиенко, Третяки, Харевичи, Чечели, Чуйкевичи, Янковские и Яснопольские.

Раздел седьмой «Мазепинское барокко» (с. 220 — 252) будет интересен не только для «политических» историков, но и историков и ценителей искусства и культуры, ведь в нем рассказывается о выдающемся вкладе И. Мазепы и его окружения не только в украинскую, но и в российскую культуру в период позднего европейского барокко. Эта тема очень популярна в современных украиноведческих исследованиях, однако автор сумела внести в прежние знания о «культуртрегерской» деятельности Мазепы новую струю. В частности, новым для читателя станет то, что гетман поддерживал тесные связи с греческими иерархами и постоянно переписывался с Иерусалимским патриархом Досифеем. Продолжая раскрывать тему «Иван Мазепа и Российская империя», автор отмечает то большое влияние, которое оказали «киевские ученые» на тогдашнюю российскую культуру, образование и науку. «Украинское духовенство было образованнее московского и именно с этим связывало свой вызов в Москву. Они считали, что царь хочет использовать их знания для религиозного просвещения России», — пишет историк из Санкт-Петербурга. Новаторскими являются сюжеты о раскрытии проблемы взаимоотношений российского и украинского духовенства, отношений Петра І с С. Яворским, Д. Ростовским (Туптало), Ф. Прокоповичем и другими священниками из Украины. Автор поддерживает выводы итальянской ученой Д. Б. Беркофф о том, что проповедь С. Яворского с анафемой Мазепе была составлена «эзоповым» языком: «Искусство риторики позволило Яворскому построить свой текст таким образом, что, даже выполняя волю Петра и предавая Мазепу анафеме, он акцентировал внимание слушателя на заслугах гетмана».

На характер личных и «деловых» отношений гетмана И. Мазепы с ведущими политическими деятелями при царствовании Петра І обращается внимание в восьмом разделе книги «Иван Мазепа и «птенцы гнезда Петрова«» (с. 253 — 287). Исследование материалов так называемого Батуринского архива в Санкт-Петербурге, а также архивов в Москве дало возможность утверждать, что, кроме В. Голицына, А. Меншикова, Ф. Головина, Б. Шереметьева, украинский правитель поддерживал отношения разного характера практически со всеми влиятельными российскими власть имущими конца XVII — начала XVIII в.: Т. Стрешневым, М. Черкасским, И. Троекуровым, Л. Нарышкиным, Я. Долгоруким, Д. Голицыным, И. Головиным, Н. Зотовым, А. Шеиным, П. Шафировым, Я. Брюсом, И. Кольцовым-Масальским, А. Украинцевым, А. Виниусом, П. Толстым, А. Курбатовым, С. Рагузинским, К. Истоминым, Б. Михайловым, В. Постниковым, А. Кикиным, В. Степановым, Д. Ковневым и М. Ртищевым. Например, сохранилось 114 писем тогдашнего «канцлера» Московского государства Федора Головина к И. Мазепе за 1700 — 1706 годы. Граф Головин обращался к гетману не иначе как «Сиятелнейший и превосходителнейший господине, мой истинный благодетелю».

Возможно, что именно изменение в личных отношениях с представителями политической верхушки России было также одной из причин, которые подтолкнули И. Мазепу к принятию решения об отказе от царского покровительства. Автор также аргументированно рассматривает ту точку зрения, которая сводится к тому, что отношения между гетманом и первым фаворитом Петра Меншиковым не были слишком антагонистическими. Ведь, начиная с 1701 года, они живо переписывались, при этом с 1704 года Мазепа присылает Меншикову ежемесячно с десяток донесений, а их отношения можно охарактеризовать как «дипломатично-корректные». Последнее письмо Мазепы к Меншикову датируется 21 октября 1708 года, то есть за четыре дня до перехода гетмана на сторону Карла ХІІ. Однако конфликт между ними в самом деле был, и начался он в 1706 году, с тех пор, когда царь Петр впервые посетил Киев. А в следующем году, как отмечает Т. Таирова-Яковлева, А. Меншиков уже выступал проводником политических реформ Москвы, которые нарушали Коломацкие статьи 1687 года и ограничивали украинскую автономию.

Довольно красноречивым, учитывая тогдашние отношения между Батурином и Москвой, выглядит открытие автором того факта, что выдающийся российский дипломат, серб по происхождению Савва Рагузинский на протяжении 1703—1708 годов был тайным агентом гетмана И. Мазепы в Османской империи и неоднократно предоставлял ему ценные сведения военного и дипломатического характера. Важно научное открытие Т. Таировой-Яковлевой относительно продажи И. Мазепой всех своих «великорусских» имений обер-прокурору Московского государства А. Курбатову. Эта торговая акция состоялась 9 июня 1708 года, что дало возможность историку говорить о том, что именно с этого времени украинский гетман перестал связывать свое будущее с Петром и Россией. Кроме того, автор делает предположение, что ближайшие сподвижники московского царя П. Шафиров и Т. Стрешнев могли тайно сообщать И. Мазепе на протяжении 1707—1708 годах о содержании централизаторских реформ своего патрона в отношении Украины.

Несмотря на то, что раздел девятый книги называется «Больной старик» (с. 288 — 314), в нем говорится не только о состоянии здоровья украинского гетмана, который и в самом деле долгое время болел «шляхетской болезнью» — подагрой. Здесь также раскрываются отдельные причины постепенного отхода Украинского гетманата от сюзеренитета Московского царства, среди которых: во-первых, «притеснения малороссийских жителей со стороны русских полков»; во-вторых, «нестерпимое обращение генерала Паткуля» в Польше, генерала Э. Ренна в Ливонии, а также Д. Евстратиева и Д. Яковлевича в Белоруссии с подразделениями украинского казачества, которые там находились; в-третьих, «поведение ряда петровских фаворитов, прежде всего А. Д. Меншикова»; в-четвертых, чрезвычайно тяжкие «труды по строению Печерской крепости»; в-пятых, «прямые военные потери и грабежи со стороны расквартированных войск»; в-шестых, «экономические последствия войны» (запрет провоза украинской конопли через Ригу и Кенигсберг в Западную Европу; запрет продажи украинской селитры на экспорт; огромные поборы на военные нужды деньгами, лошадьми, порохом, продуктами, фуражом и т.п.); в-седьмых, «план выжженной земли» перед наступающей шведской армией; в-восьмых, «отказ Петра защищать украинские земли»; в-девятых, утверждает Т. Таирова-Яковлева, осенью 1708 года в Украине произошли народные волнения («волна бунтов»).

На основе детального анализа протекания болезни И. Мазепы (а первое сильное обострение произошло еще в 1689 г.), автор книги приходит к выводу, что поведение украинского гетмана в октябре 1708 г. («когда он прикинулся умирающим») могло и не быть игрой старого гетмана, а было вызвано очередным тяжелым приступом подагры (здесь читаем описание этой тяжелой болезни). Итак, еще один миф развеян?

Главной частью монографии, учитывая задекларированную автором цель, стали последние разделы книги — десятый «Реформы 1707 года» (с. 315 — 336) и одиннадцатый «Трагедия выбора» (с. 337— 370). В них конкретизируются причины политического разрыва между Украинским гетманством и Московским царством. Основным фактором перехода казацкой Украины на сторону Шведского королевства во время Северной войны стала централизаторская политика царя Петра І, пик которой пришелся именно на 1707 г. Изучение документов из архивохранилищ Москвы дало возможность российскому историку утверждать, что в этом году начали осуществляться четыре проекта реформ, а именно: Ведомственная (заключалась в переводе Малороссийского приказа в Разряд); Областная (создание на территории как Великороссии, так и Украины/Малой России губерний); Военная (образование на базе украинского казачества регулярных подразделений — «кампаний») и «Крепостная» (передача всех военных крепостей на территории Левобережной Украины в распоряжение россиян). Именно эти реформы, по мнению автора, стали «ступенью для фактической ликвидации украинской автономии», а проведенная многоступенчатая реформа управления Украинского гетманата очень сильно сокращала полномочия гетманской администрации. Контроль над Запорожьем и всеми крупными городами Украины переходил к киевскому воеводе Д. Голицыну.

Кроме того, военная ситуация привела к тому, что летом 1708 года гетману И. Мазепе (напомним, что он был правителем Украинского гетманства с населением около 3,5 млн. жителей и огромной территорией, которая почти равнялась территории той же Швеции) начинают давать приказы, кроме царя Петра, такие российские чиновники, как А. Меншиков. Д. Голицын и Г. Головкин. В такой сложной ситуации для украинского гетмана становится привлекательной идея образования на основе автономного Украинского гетманата независимого княжества. То есть, заключает автор книги, И. Мазепа хотел с помощью шведского короля сохранить для своей страны автономный политический статус. В связи с этим рассматривается генезис украинско-шведских отношений, которые завершились заключением соответствующего соглашения. В отсутствие оригинала этого соглашения Т. Таирова-Яковлева приводит пять косвенных источников, которые подтверждали его существование. Отдельно рассматриваются отношения гетманского правительства с польским прошведским королем Станиславом Лещинским и великим коронным гетманом Короны Польской А. Синявским. Автор реконструирует ход событий, которые предшествовали переходу И. Мазепы к Карлу ХІІ в конце октября 1708 года. Также подается расстановка украинского войска, отдельные подразделения которого находились на территории Дона, Польши, Литвы и Белоруссии. По-новому выглядит воссоздание отношений И. Мазепы с Запорожской Сечью и освещение коллизий, которые развернулись вокруг гетманских «сокровищ» после смерти украинского правителя.

Саркастическое подназвание книги «История «предательства»» побудило автора детальнее раскрыть вопрос: когда же Мазепа все-таки понял, что Петр І не выполняет своих обязательств защитника украинской автономии, и задумал перейти от россиян на сторону шведов (а по определению царя Петра и его апологетов, «предал» его). По мнению Т. Таировой-Яковлевой, «контакты гетмана со шведами начались только после совета в Жолкве», то есть весной 1707 года. Итогом многолетних исследований российского историка в области «Мазепианы» стали выводы, что до и после перехода к шведам И. Мазепа активно пытался найти наиболее удобную политическую комбинацию, которая бы позволила сохранить автономию Украинского гетманства и одновременно обезопасила бы его от разорения во время военных действий Северной войны.

Профессор Т. Таирова-Яковлева убеждена, что существующие документы и материалы дают возможность утверждать, что накануне Полтавской битвы гетман предпринимал попытки (миссия Д. Апостола, казака А. Борисенко) вернуться под царскую протекцию. Поддерживаем такую точку зрения, ведь историки уже неоднократно обращали внимание на то, что выступление И. Мазепы против своего патрона был чрезвычайно типологически подобно восстаниям зависимых правителей против своих властителей в конце ХVII — начале ХVIII веков: ливонской знати во главе с Иоганном Ренгольдом фон Паткулем против Шведской короны в 1697 году, венгерско-трансильванского князя Ференца ІІ Ракоци против австрийских Габсбургов в 1703— 1711 годах, молдавского господаря Д. Кантемира против Османской империи в 1708 году и т.д. Очевидно, этот ряд можно продолжить за счет изучения ситуации в других странах Центральной, Северной, Восточной и Юго-Восточной Европы. По нашему мнению, украинский правитель в 1708 — 1709 годах сознательно или подсознательно хотел повторить поступок курфюрста Бранденбурга и герцога Пруссии Фридриха Вильгельма (1640—1688 гг.), который заложил основы для образования независимого Королевства Прусского с помощью гибкой внешней политики, которая в мировой историографии получила название Fuchspolitik. Ведь немецкий властитель неоднократно отказывался от принесенной присяги в пользу другого монарха и удачно лавировал между Польшей, Швецией, Австрией, а также Францией и Голландией.

Гетман Иван Мазепа, убеждена Т. Таирова-Яковлева, принадлежал к тем пассионарным историческим личностям, мировоззренческие представления которых формировались в условиях политической культуры поры позднего барокко. Учитывая это, он ничем особым не отличался от других правителей «малых» государств Европы, поскольку в условиях отчаянной войны между Петром І и Карлом ХІІ пытался достичь лучшего властного положения для себя, а для своей страны — «матки бідної Ойчизни милої України Малої Росії» — лучшего политического статуса. Что касается вклада И. Мазепы в строительство Российской империи, то автор видит его таким: «...Увлеченный юношеским задором Петра, стремящегося сломать старую Россию и построить новую, европеизированную, Мазепа активно подключается к этим усилиям. Он становится важнейшим советником Петра в деле организации военных походов на юг, во внешней политике и в реформировании российского православия».

Надеемся, что освещение известным современным историком из Санкт-Петербурга давних украинско-российских отношений сквозь призму деятельности гетмана И. Мазепы, в рамках которых были разные периоды сосуществования (от политической зависимости и военного союза до конфронтации и войны) будет содействовать налаживанию добрососедских и по-настоящему равноправных взаимоотношений между Украинским государством и Российской Федерацией уже в наше время.