Наш прославленный мятежник (Окончание)

Окончание. Начало читайте — «День» № 174-175 от 27-28 сентября 2013 года

«Пугав Пугач над Уралом...»

(Тарас Шевченко)

18 сентября 1773 г. на Яике началась Крестьянская война под руководством Пугачева. Украинцы, наряду с другими представителями народов России, приняли в ней активное участие. Положение пугачевского войска в первые дни восстания на Яике, когда оно едва насчитывало 500 человек, было чрезвычайно сложным. Поэтому успех восстания во многом зависел от отношения к нему населения первой большой крепости на пути движения от Яика в Оренбург — Илецкого городка (основанного в 1736 г. украинскими переселенцами). Как отмечено в официальном «Описании всем укреплениям по р. Уралу» (Яику) от 1786 г., «Обзаведение сему (Илицкому) городку последовало по просьбе уралских козаков черкаской породы Ивана Никифорова сына Изюмского и Андрея Денисова сына Черкасова... в 1736 году», которые поселили там 500 семей. Илецкий атаман Лазарь Портнов решил защищать городок до подхода правительственных частей. С этой целью он приказал немедленно «мост спущенными сверху Яика плотами разорвать» и приготовиться к обороне. Но к жителям, которые собрались на совет, обратился с призывом илецький казак-украинец Афанасий Новиковский: «Вот те, братцы, теперь нам открывается свет! Сказали де, что государь Петр Федорович умер, а он, де жив и идет к нам на Илек. Я де сам его видел и он пожаловал мне лошадь». Потом он призвал всех, «чтобы немало не противясь, встретить его с честию». Илецкие казаки арестовали атамана Портнова, починили разрушенный мост, и утром 23 сентября Пугачев во главе повстанцев вошел в городок «со всякою яко царю подобающей честью». Пугачев в тот же день покинул Илецкий городок и отправился спешно в Оренбург. В Илеке повстанцы значительно пополнили свои силы на несколько сотен человек, забрали «пушек с десять», пороха «немалое число бочек», ядра, свинец и т. п.

По-видимому, именно тогда родилась казацкая песня на Яике с такими словами: «Полтора года страдали, все царя себе искали, нашли себе царя — донского казака Емельяна Пугача, сына Ивановича».

Благодаря переходу илецких казаков на сторону повстанцев план оренбургского губернатора окружить и разгромить их был сорван. Пополнив свои силы илецкими казаками, повстанцы взяли 23 сентября крепость Рассыпную, 26 сентября — Нижне-Озерную, потом Татищеву, Чернореченскую, Каргалу, Сакмару и 5 октября приступили к осаде Оренбурга — военно-административного центра края. С тех пор, по словам писаря Ивана Почиталина, «лучшие при Пугачеве люди и с доверенностью все яицкие казаки и илецкие». К илецьким казакам принадлежали и такие руководители восстания, как И. Творогов и начальник артиллерии Ф. Чумаков.

Е. Пугачев и его соратники И. Зарубин, Т. Мясников и др. были против похода на северо-восток — в Оренбург, считая, что надо немедленно идти на запад — через Волгу и густонаселенные крестьянами губернии к Москве, а не задерживаться на окраине. Однако решающее влияние в руководстве восстанием в это время захватили умеренные, соглашательские элементы из вольного казачества — М. Шагаев, А. Витошнов, Д. Лысов и др. Они склонялись к компромиссу с правительством, хотели ограничить восстание одним Яиком, оказать давление на Екатерину II, чтобы вынудить ее удовлетворить их узкостановые требования. Главная повстанческая армия сосредоточила свои силы на осаде Оренбурга и Яицкого городка, продолжавшейся с октября 1773 г. по апрель 1774 г. Огонь восстания в это время распространился с новой силой.

К весне 1774 г. повстанцы завладели огромной территорией, которая простиралась от Волги и Камы на западе до Сибири на востоке, от Кунгура на севере до Гурьева на юге. Основной силой движения были русские крестьяне, казаки, ротные люди заводов, угнетаемые народы края — башкиры, казахи, чуваши, татары и др. На этой большой территории, в частности в Оренбургской губернии, особенно в Нижнем Поволжье, проживало немало украинцев — крестьян, горожан, казаков.

К величайшему сожалению, участие украинцев именно этого края в восстании совсем не изучено, хотя этот вопрос, несомненно, заслуживает специального исследования. Сохранившиеся документы убедительно свидетельствуют о важной роли и массовом участии украинских поселенцев в развитии восстания уже на этом, первом этапе. Ограничимся здесь несколькими примерами. Среди атаманов И. Зарубина был украинец — рабочий Уткинского металлургического завода Павел Журбинский.

Атаманов-украинцев видим в этот период и в непосредственном окружении Пугачева, в его главной станции в Берди. Это прежде всего запорожец Василий (наверное, Журба), к которому Пугачев относился с особым доверием и который был ему очень предан. В конце февраля 1774 г., когда правительственные войска приближались к Оренбургу, некоторые высшие старшины — М. Шигаев, И. Творогов, Д. Лысов — организовали заговор против Пугачева с целью выдачи его правительству, но заговор этот, по словам Шигаева, сорвал «запорожский Василий, а прозванья его не знает, который был в здешнем крае в ссылке, а пристал в толпу не знает где и когда». Заговорщики уже хотели выполнить свой план, но не осмелились, «ибо они опасались приставших после к Шигаеву двух казаков, а особливо запорожского, который самозванцу был верен». До конца в Берди при Пугачеве находились атаманы «черкащенки» Степан и Иван Захлыста. Оба они продолжали биться, после поражения повстанцев под Оренбургом, весной 1774 г., организовали новые отряды повстанцев и пробивались с ними к Пугачеву на правый берег Волги. Одним из организаторов артиллерии повстанцев был оренбургский бомбардир Степан Кармацько.

Благодаря активной поддержке российских, украинских и других поселенцев атаману И. Арапову удалось за несколько недель (до 25 декабря 1773 г.) овладеть всей так называемой Самарской укрепленной линией — крепостями Сорочинской, Бузулуцкой, Самарой и выйти к Волге. Вдоль Самарской линии было много украинских усадеб, основанных переселенцами в ХVIII ст. Население крупнейшей из них, Кинельской, присоединилось к восстанию с первых же дней. Украинские поселенцы Ставропольского уезда, вместе с россиянами, чувашами, татарами и т. д., восстали еще до прибытия отрядов Арапова. 15 декабря 1773 г. комендант Ставрополя, бригадир фон Фегезак, просил срочной помощи у правительства, потому что «Ставрополского уезду черкаса, так татара, чуваша, мордва и господские крестьяне к таковому же разорению и мятежу согласились... и посланных с указами ее импер. величества ... немилосердно бьют», а дворяне, бросив все, убегают. Атаман «Кинельской черкасской слободы» Ломухин стал руководителем восстания на большой территории. В январе 1774 г. он организовал переправку «денежной казны» из г. Сергеевска в ставку Пугачева, а во время наступления правительственных войск с северо-запада, в начале февраля 1774 г., — оборону важных для повстанцев стратегических пунктов.

Показательным является такое событие: в январе Екатерина II приказала отправить на помощь главнокомандующему карательной армией генералу А.И. Бибикову тысячу малороссийских казаков. Оказалось, однако, что малороссийские казаки не хотят бороться с повстанцами — они или перешли на их сторону, или вообще исчезли. 14 июля 1774 г. Государственный совет с удивлением спрашивал: «Куда же делись украинские казаки, посланные против Пугачева?»

Восстание под руководством Е. Пугачева между тем оказало влияние на центральные области страны, способствовало оживлению там антифеодального движения. Есть все основания считать, что уже в этот период Пугачев направлял туда своих агитаторов и организаторов. Современник, епископ Феодосий, сообщал, что в январе 1774 г. на Запорожье появились полковники Пугачева — Емельянов и Стодола. Слухи о восстании между Яиком и Волгой проникали в Украину разными путями, передавались из уст в уста, опять пробуждали надежды угнетаемого народа. Так, в начале февраля 1774 г. отставной поручик Шишка рассказывал публично, что «явился государь Петр III и имеет у себя собрание, к которому и он, Шишка, имея при себе еще трех чоловек в то собрание итти желание имеет». В самом Киеве в апреле 1774 г. среди солдат ходили упрямые слухи о том, что свобода, мол, уже близко. В «Женевском журнале» от 10 августа 1774 г. была напечатана корреспонденция из Украины, в которой сообщалось, что украинские казаки «ожидают только хороших вестей от своих товарищей».

Большого напряжения достигла обстановка в Запорожской Сечи. Сечь в течение веков была центром антифеодального и освободительного движения украинского народа. Правда, в ХVIII веке социальное расслоение и социальные антагонизмы среди запорожцев сильно заострились, усилился протест низов казачества против своеволия запорожских старшин, против эксплуатации бедняков богатеями-хуторянами, расширилось гайдамацкое движение. Участились нападения запорожских казаков на те царские отряды, которые шли через Запорожье подавлять восстание под руководством Пугачева или отправлялись в другие места. На Запорожье искали пристанища и отдельные разгромленные повстанческие отряды Пугачева. Епископ Феодосий, например, сообщал: «Весной 1774 года в соседстве к проживающем здесь запорожцам присоеденились несколько бунтовщиков из пораженной пугачовщины». А теперь — кое-что из личных воспоминаний.

Где-то более 40 лет назад, работая в Харьковском историческом архиве, я натолкнулся на документы об участии украинцев в восстании Пугачева, сведенные в отдельные дела. Их оказалось там немало, несколько сотен страницы, в частности в фондах Слободско-Украинской губернской канцелярии в делах об украинцах, принимавших участие в пугачевских отрядах, были докладные провинциальных канцелярий об отрядах пугачевцев в Харьковском уезде. В фондах Второй Малороссийской коллегии есть дело об отправке казаков на подавление восстания под руководством Пугачева. «Дело о Емельяне Пугачеве» сохранилось в фонде Киево-Печерской лавры и в фонде Киевской духовной консистории. В этих документах приведен ряд фамилий участников восстания. Это — Тимофей Величко из Келеберды Переяславского полка, Даниил Черваченко из села Засулье, что возле Ромен, Григорий Криворученко из Недригайлова — перечень имен можно продолжить. Как видим, повстанческие отряды действовали даже на Харьковщине. В том же харьковском архиве находились дела украинцев-пугачевцев, которые после подавления восстания были отправлены несколькими группами под усиленной охраной в Харьков для проведения расследования и суда. По пути из Царицына в этот город доходила едва ли половина, остальные или убегали, или умирали.

Стоит обратить внимание на социальную базу восстания. Нет, это не была «крестьянская война», как преподносила эту страницу нашего прошлого советская историография, и не стихийный бунт. Это была революция. Революция подавленная, потерпевшая поражение. Так же, между прочим, как и революция 1648—1654 гг., известная под названием «Освободительная война украинского народа под руководством Богдана Хмельницкого». Ведь, как сказал выдающийся революционер Михаил Бакунин, «революция — это победный бунт. Бунт — это революция, потерпевшая поражение». Так украинская «Колиивщина» впоследствии продолжилась «Пугачевщиной», которая переросла в революцию. В рядах пугачевцев были представители всех сословий Российской империи, многих порабощенных народов. Пугачева поддерживали даже высокопоставленные должностные лица из духовенства. Показательной является трагическая судьба украинца Василия Пуцека-Григоровича. Сын значкового товарища Лубенского полка, родился в 1706 году в Лохвице, окончив Киево-Могилянскую академию, сделал блестящую карьеру, достиг, можно сказать, вершин церковной иерархии, став архиепископом, а затем и митрополитом Казанской епархии, членом Синода, ректором Казанской духовной семинарии. Выдающийся ученый-гуманист, он создал грамматики чувашского, удмуртского и марийского языков, обратил в христианство несколько тысяч местных жителей. В 1774 году он был арестован и передан Тайной канцелярии за поддержку восстания Емельяна Пугача и финансовую помощь повстанцам. Чтобы решиться на его арест, нужно было иметь весомые доказательства — Василий Пуцек-Григорович в то время был одним из самых авторитетных религиозных деятелей Российской империи, занимал заметное место на властном Олимпе. Во время допросов в Тайной канцелярии его парализовало: так казацкий сын на склоне жизни сделал свой судьбоносный выбор, поддержав побратимов по духу.

Следует вспомнить и об участии в Крестьянской войне украинцев, засланных в Сибирь. Поздней осенью 1773 г. через Сибирь на каторгу повели упоминавшихся организаторов беспорядков 1772 г. на Дону казаков-украинцев С. Певчего и Ив. Серединкина, а также выдвинутого ими вместо замученного Ф. Богомолова нового «Петра III» — Гр. Рябова. По пути через Сибирь они, несмотря на все ограничительные меры, проводили агитацию в интересах Е. Пугачева, заверяя, что «вместо их самозванца Рябова» — как рапортовал сибирский губернатор Д.И. Чичерин — явился в Оренбургской губернии... бывший донской козак Емельян Пугачев, который также,.. называя себя Петром Третьим, начал... собирать партию». В Тобольске к ним присоединился засланный казак Вас. Гноенко, которому помогали Федор Сорокин и Даниил Долотов, «которые и прежде за таковые преступления присланы в ссылку, в Тобольск были». Кроме того, как оказалось, Гноенко, отметил Чичерин, договорился «с бывшими на линии, определенними из запорожцев казаками». 27 ноября 1773 г. в связи с «открывшемуся в Тоболске злодейству, возмещению и бунту» губернатор Чичерин с тревогой сообщал генералу И. де Колонгу: «таво же пламя искра и здесь блеснула... Третий день стараемся оную утушить...». Особенно отметился своими действиями в Западной Сибири атаман Ковалевский и его отряды.

Как видим, на конец 1773 — начало 1774 гг. в стране были охвачены беспорядками или восстаниями огромные территории. Бесспорно, восстания эти были разрозненными, стихийными. Однако по степени своей организованности, по влиянию руководящего ядра Крестьянская война 1773—1774 гг. была выше всех предыдущих. Английский посол Роберт Гуннинг, который внимательно и совсем не дружелюбно следил за развитием восстания, доносил 2 января 1774 г. своему правительству: «Если бы... вместо того, чтобы остановиться в Оренбурге, они направили свой путь на Казань, а оттуда в Москву, не дав войскам (Екатерины II) собраться для защиты, правительство оказалось бы в очень сложном положении».

Царское правительство приняло срочные меры для подавления восстания. Оно спешно вступило в переговоры о мире с Турцией, стянув в театр восстания новые военные соединения. В конце марта — начале апреля 1774 г. главная повстанческая армия около Оренбурга, Уфы, Яицкого городка, Гурьева потерпела поражение от преобладающих по численности и вооружению правительственных войск под начальством опытнейших генералов — А. Бибикова, П. Голицына, П. Мансурова и др. Наряду с россиянами, башкирами, казахами и другими повстанцами в плену оказалось и много украинцев: в одной Оренбургской тюрьме содержалось 14 «малороссиан и черкас», в казанской —4, в московской —10.

Как вытекает даже из вышеприведенного исследования И. Рознера, украинцы играли, можно сказать, ведущую роль в этом крупнейшем за всю историю Российской империи восстании. Тех, кого тогда называли великороссами, среди повстанцев было сравнительно немного — ведь и донские и терские казаки, как утверждают даже московские исследователи, великороссами себя не считали, а донские казаки еще в ХVII столетии практиковали грабительские походы на Москву. Многие повстанцы были башкирами, татарами, казахами, не говоря уже о том, что победным началом восстания Емельян Пугач обязан илецким казакам-украинцам, родители которых переселились в Приуралье еще в начале ХVIII столетия и в 1736 году основали там Илецкий городок. Именно в Илеке 23 сентября 1773 года отряд Емельяна Пугачева, насчитывавший около 500 воинов, вырос вдвое за счет илецких казаков, которые присоединились к повстанцам, обогатив их десятком пушек и другими необходимыми припасами. Поэтому, когда 5 октября 1773 года повстанческие войска подошли к Оренбургу и взяли его в осаду, это уже была пятитысячная армия, а не казацкая ватага в несколько сотен сабель, с которой Емельян Пугачев начинал свой поход 18 сентября. За какие-то две недели его войско выросло в десяток раз.

С моей точки зрения, украинская Колиивщина за несколько лет переросла в Пугачевщину — несмотря на все отличия и специфику. Колиивщина 1768 года и Пугачевщина 1773-го имеют много общего, многие вчерашние гайдамаки из Украины стали повстанческими командирами и лучшими воинами под руководством Пугача. Ведь многие из них в дни Колиивщины наивно верили, что единоверная православная Российская империя поддержит украинских повстанцев в войне с польской шляхтой, поэтому, когда на Правобережную Украину вошли российские войска, гайдамаки приветствовали их как союзников, в надежде на помощь в их праведной борьбе. Но оказалось, что они, по тайному соглашению, пришли помочь польской шляхте подавить восстание и совместными усилиями потопить его в крови. Само командование российских войск коварно арестовало Ивана Гонту и Максима Зализняка, пригласив их вроде бы для переговоров, и тем обезглавило восстание. Ивана Гонту москали передали польской шляхте на лютую смерть, а Максима Зализняка после истязаний отправили на вечную каторгу в Сибирь (есть данные о том, что ему удалось бежать и присоединиться к Емельяну Пугачеву под другим именем). Поэтому после такого предательства вчерашние гайдамаки — участники Колиивщины — уже не питали иллюзий относительно российского царизма и продолжали борьбу с ним в войске Емельяна Пугачева.

Колиивщина стала первым мощным восстанием, которое повлияло на целый ряд социальных потрясений — за пять лет между Колиивщиной 1768 -го и Пугачевщиной 1773-го в Российской империи взорвалось с десяток бунтов и меньших восстаний, жестоко подавленных правительством. Пугачевщина же стала апофеозом повстанческой борьбы, трагическим ее финалом — ее и казачества вообще. Неслучайно через полгода после казни Емельяна Пугача в Москве, летом 1775 г., российский царизм коварно ликвидировал и Запорожскую Сечь, этот островок свободы в океане самодержавия, рассадник бунта и неповиновения, поскольку она составляла реальную угрозу царизму. Яицкое же казацкое войско было реорганизовано и переименовано в Уральское, чтобы слово Яик и не вспоминали. Донское же казацкое войско царизм усмирил еще после восстания под руководством Кондрата Булавина в 1707 году.

Следовательно, так называемую крестьянскую войну под руководством Емельяна Пугачева — крупнейшую в истории Российской империи, можно вполне считать и украинским восстанием против поработителей, одним из важных этапов трагической истории наших освободительных движений. Равно как и восстание под руководством Степана Разина — Стеньки Разина, воспетого в известной русской песне, который на Красной площади в Москве 6 июня 1671 года после свирепых пыток был, согласно царскому указу, четвертован. И сам Степан Разин и восстание под его предводительством прямо связано с Украиной. Родился он, как сказано в документах, тоже «в малороссийской станице Зимовейской на Дону». Был христианином, «тумом» (мать его — турчанка), знал несколько языков. Настоящая фамилия Разина — Чертик (Черток), Разиным стал по прозвищу отца, известного среди казаков как Разя. Брат его отца Иван Черток владел в Воронеже магазином. Кто знает, не от тех ли «Чертиков» впоследствии образуется на Дону могучий род Чертковых (есть даже райцентр Чертково в Ростовской области, в котором и сейчас разговаривают преимущественно на украинском языке: когда-то я, находясь в Черткове, сам в этом убедился).

По случаю — несколько слов из истории Донского казачества. По мнению некоторых российских исследователей (в частности Николая Дорожкина), «Донские и терские казаки долго не считали себя великороссами вообще». По данным историка донского казачества Е. Кирсанова, первым официальным письменным источником является грамота Ивана Грозного от 3 января 1570 года о том, чтобы атаман Михаил Черкащанин и донские казаки слушали царского посла Новосильцева, который ехал в Царьград через Дон и Азов, и «тем бы вы нам послужили.., а мы вас за вашу службу жаловать хотим». Эта дата —3 января 1570-го — и считается официальным днем создания Войска Донского. Грамота эта адресована атаману Михаилу Черкащанину, тоже, между прочим, украинцу.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Народный вождь Емельян Пугач и его боевые побратимы — вчерашние украинские гайдамаки, которые вместе с ним возглавляли восстание, учли ошибки недалекого прошлого. Освободительная война под руководством Е. Пугача, в отличие от Колиивщины, уже была более-менее спланированной и продуманной — это уже был не просто стихийный бунт. Да, все они были детьми в свое время. Но...

Прошли века. Дни переплавились в мифы. Со временем жестокие события прошлого становятся романтичными приключениями. Но 245 лет назад Украину потрясла Колиивщина — могучий взрыв народного гнева, домученного до понимания свободы, который через пять лет перерос в Пугачевщину уже в общеимперских масштабах. К сожалению, эти даты оказались незамеченными современниками, но, несмотря на разницу во времени и пространстве, надо учитывать преемственность исторического процесса и взаимосвязь событий и обстоятельств. Потому что и Колиивщина, и Пугачевщина возникали не на пустом месте, они вырастали постепенно, предопределенные произволом властей предержащих. Поэтому и нынешним «сильным мира сего» не стоит игнорировать реальные предпосылки современных бунтов, которые могут перейти в мощные социальные взрывы.

История же, как известно, развивается по спирали. Об этом надо помнить всегда.