Украинцы: откуда мы и наш язык

Поскольку подавляющее большинство украинской этноязыковой территории совпадает с восточным ареалом славянской прародины, вполне естественно, что украинцы унаследовали материальную и духовную культуру своих предков-праславян этого региона, а украинский язык перенял от праславянского значительный специфический лексический фонд и множество фонетических и грамматических (прежде всего, морфологических) черт, которые в других славянских языках сменились новыми, а у нас они составили древнейшую группу украинских языковых особенностей. Среди них наиболее важные:

1) окончание —у в род. падеже единственного числа существительных муж. рода: солоду, меду, дому, вьрху, полу;

2) окончание «-ові, -еві (-єві)» в дат. падеже единственного числа существительных муж. рода типа «солодові, медові, домові», а потом — и всех других существительных муж. рода;

3) чередование согласных г, к, х со свистящими з, с, ц в дат. и предл. падежах единственного числа существительных: «дівці, слузі, на березі, на ріці, в книзі»;

4) звательный падеж существительных: «жено, друже, княже, брате, земле, владико, учителю»;

5) окончание «-ої» в род. падеже единственного числа прилагательных жен. рода: «великої, доброї, святої, пагубної»;

6) формы дат. падежа местоимений «мені, тобі, собі»;

7) формы 3 лица глаголов настоящего и простого будущего времен І спряжения без конечного -ть: «може, убиває, іде, живе, поучає»;

8) окончание -мо в глаголах 1 лица множественного числа настоящего и будущего времен: «даємо, поставимо, не питаємо, помагаємо» и др.

Значительная часть специфических для украинского языка фонетических черт (а некоторые из них оказались общими для украинского и других соседних языков) начали формироваться непосредственно от праславянского языка, то есть с V — VI вв.н.э. На протяжении второй половины І тыс. н.э. возникли следующие фонетические особенности:

1) взрывной заднеязычный согласный g превратился в фрикативный (ориентировочно конец VІ — первая половина VIІ вв.), и вместо «gолова, ноgа, gородити» стали произносить « олова, но а, ородити»;

2) в некоторых говорах появились приставные согласные в и г в начале слов перед гласными звуками: «восінь, возеро, вухо, вузький; госінь, гозеро, говес, горати» (возможно, еще в племенных диалектах волынян и древлян);

3) давние звуки ы, і слились в специфически украинский «и» (с ІХ —Х до ХІІ в.);

4) произошло взаимное сближение безударных гласных «е — и»: «веисна, сеило, зилений, веиликий, ожиеве» и т.п.;

5) гласный «е» после ж, ч, ш, й перед последующим изначально твердым согласным перешел в о: «женатый — жонатий, человек — чоловік, єго — його, пшено — пшоно» (ІХ — Х вв.);

6) так называемый «ять» (то есть специфический дитонг «іе», который на письме обозначался буквой «–») на большей части украинской этнической территории превратился в «і», вследствие чего вместо «віече, гріех, діети, ліес, лесок, дедок» стали произносить: «віче, гріх, діти, ліс, лісок, дідок» (Х — первая половина ХІ вв.) и др.

Характерные особенности, присущие украинскому языку, формировались и в сфере морфологии; появлялись сугубо местные слова, неизвестные в других славянских ареалах. Все это придавало ранним украинским говорам (их еще называют протоукраинскими) местную специфику и выразительную самобытность.

Итак, на время образования Киевской Руси в середине ІХ в. южнорусские народные говоры имели уже много фонетических и грамматических особенностей, присущих украинскому языку.

Общая же языковая ситуация в этом государстве была довольно сложной. В Киевской Руси существовали две формы устного языка (устная народная диалектная речь и устно-литературные койне, то есть «общие диалекты» для многих слоев населения) и два письменно-литературных языка — древнекиевский (древнерусский) и церковнославянский.

Наиболее распространенной формой функционирования языка в эпоху Киевской Руси была устная народная речь, которая реализовывалась в многочисленных диалектных вариантах. Сельская диалектная речь в большинстве регионов отличалась лингвистической чистотой и эволюционной преемственностью, что обуславливалось резким противопоставлением в то время села и города. В отличие от городов с их разноэтничным и разноязычным населением, господствующей христианской идеологией и культурой, село сохраняло извечную народную культуру, язык и тысячелетние языческие традиции. Но сельская народная речь никогда не была однородной даже на ранней (протоукраинской) территории, а тем более — на всей территории Киевской Руси. Хотя, например, волынянин и надднепрянец или прикарпатец и переяславец вполне могли объясниться между собой, их речь заметно отличалась и фонетикой, и отдельными словами, и некоторыми речевыми оборотами.

Еще большая языковая разница была заметна между более отдаленными территориями —например, между языком крестьян Киевщины и Полоччины и Смоленщины или Псковщины и Новгородщины. Именно в языке тогдашних крестьян в разных диалектных ареалах формировались и развивались те фонетические и грамматические черты, которые стали как общим достоянием, так и отличительными особенностями украинского, русского и белорусского языков.

О состоянии и особенностях древнерусской речи никаких прямых свидетельств у нас нет, так как магнитофонов тогда еще не было, и живой народный говор никто не мог зафиксировать. Никто не догадался и детально описать особенности тогдашнего народного языка. Об этом можно размышлять лишь на основе письменных памятников, но при установлении времени появления отдельных диалектных черт по старинным письменным текстам надо быть очень осторожным и относиться к ним критически. Ведь до нас дошли письменные памятники, начиная со второй половины ХІ в., то есть почти через столетие после принятия христианства (ни из Х, ни из первой половины ХІ в. никаких письменных источников у нас нет, хотя они, наверно, были, но погибли в лихолетье). Кроме того, время фиксации в письменных текстах определенного диалектного явления можно было бы считать и временем его возникновения в живой народной речи лишь в том случае, если бы древнекиевские книжники ставили себе задачу следить за появлением новых черт и особенностей в народных диалектах и обязательно использовать их в письменном языке. На самом же деле все было наоборот: книжники сознательно избегали любых просторечных народных черт, так как руководствовались официальной установкой о том, что живую народную речь не следует допускать в священные книги — это считалось кощунством.

Разрыв между литературным и народно-диалектным языками в эпоху Средневековья был очень существенным, и об этом следует помнить. Поэтому нельзя, например, цитировать отрывок из «Повести временных лет» или из «Слова о полку Игореве», написанных литературным языком той эпохи со многими церковнославянскими чертами, и на том основании, что он не похож на современный украинский язык, делать вывод, что якобы никакого украинского языка в то время еще не было. Но ведь он существовал в устном, народноразговорном варианте.

При фронтальном обследовании церковнославянских памятников второй половины ХІ в. и более поздних, таких как Остромирово Евангелие 1056—1057 гг., Сборники Святослава 1073 и 1076 гг., Архангельское Евангелие 1072 г. и другие книги киевского происхождения, созданные на церковнославянском языке, находим среди церковнославянской языковой стихии десятки и сотни примеров отражения языковых черт, характерных для живого украинского языка. Это — специфический гортанный звук h вместо прорывного g, специфически украинский гласный звук и, возникший вследствие слияния древних ы, і, взаимно приближенные безударные гласные еи и ие, гласный и на месте древнего – («ятя»), множество присущих украинскому языку морфологических особенностей, местные слова, такие как багатьє, багно, гай, глечик, гребля, жадати, жито, зоря, кожух, криниця, лазня, оболонь, полонина, тулитися, ховатися, яр и многие другие.

Еще больше живоязычных украинских черт свидетельствуют древнекиевские памятки светских жанров. Например, в «Слове о полку Игореве» (конец ХІІ вв.) отражено полногласие (ворота, голова, голос, полонені, хороброє), окончание -ові, -еві (-єві) в дательном падеже существительных мужского рода (Дунаєві, Ігореві, Романові, королеві), звательный падеж существительных (Бояне, дружино, княже, Всеволоде, господине), формы глаголов настоящего времени с мягкими окончаниями -ть (велить, плачуть, ржуть) и многие другие.

Итак, все отмеченные диалектные черты на украинской и других территориях во второй половине ХІ—ХІІ вв. были настолько обычным явлением для речи тогдашних книжников, что невольно, вопреки всем установкам соблюдать традиции, все-таки проникали в письменность, и писцы их даже не замечали. Переписывая книгу, они мысленно проговаривали текст на своем родном говоре, из-за чего делали ошибки, и многие диалектные черты попадали в тогдашние книги. Возникали же такие черты намного раньше, задолго до образования Киевской Руси и мифической древнерусской народности. По мнению известного историка русского языка М. Русинова, между временем возникновения диалектной черты и ее первой фиксацией проходило по меньшей мере столетие, а в некоторых случаях — и несколько столетий.

Мы отметили большое количество украинских диалектных особенностей, которые в Х—ХІ вв., без сомнения, уже существовали. Тем не менее, они еще не создавали современной украинской языковой системы. Ей не хватало целого ряда фонетических черт, которые были следствием упадка редуцированных (то есть очень кратких) гласных о и е, которые на письме обозначались соответственно через ъ и ь.

На протяжении ХІ—ХІІІ вв. редуцированные гласные пришли в упадок во всех восточнославянских диалектах. В раннеукраинских говорах этот процесс состоялся раньше всего (в ХІ — первой половине ХІІ вв.) и послужил причиной появления новых фонетических особенностей украинского языка. Так, вследствие упадка редуцированных ъ и ь в украинском языке гласные о, е в новых закрытых слогах перешли в і (віл, кінь, ніч), появились сочетания -ри-, -ли- (кривавий, гриміти, глитати); согласный л в определенных позициях перешел в краткий звук ў (воўна, воўк, поўний, тоўстий, моўчати, которые на письме передаются как вовна, вовк, повний, товстий, мовчати); произошло смягчение суффикса -ский в -ський, удвоение согласных в словах типа збіжжя, зілля, життя, суддя, ніччю и т. д.

Таким образом, рубеж ХІ—ХІІ вв. можно условно признать временем завершения формирования украинского языка и началом нового этапа его истории, когда он в народноразговорном варианте уже приобрел в основном все свойственные ему языковые черты. Такой вывод совпадает и со взглядами украинских языковедов ХІХ — первой половины ХХ в. на время возникновения украинского языка. Например, П. Житецкий еще в 1876 г. пришел к выводу, что система гласных звуков украинского языка определилась уже в ХІІ—ХІІІ вв. По мнению А. Потебни, украинский язык существовал уже во времена Киевской Руси. Всемирно известный ученый академик А. Крымский, исследовав огромный фактический материал, категорически утверждал, что живой украинский язык ХІ в. «стоит среди восточного славянства вполне уже обособлено»1.

Кроме народной устной диалектной речи, в городах Киевской Руси существовали так называемые устно-литературные койне наддиалектного типа. Они образовывались в процессе взаимоотношений разных слоев населения и представителей разных этноплеменных групп, формировались на основе какого-то конкретного диалекта или вбирали в себя и речевые элементы других диалектов, а также разнообразную терминологическую лексику, профессионализмы, жаргонизмы и т. д. Койне использовали, в частности, купцы, дружинники, княжеские администраторы, ремесленники. В каждом городе эти койне имели свои особенности, поэтому их нельзя воспринимать как общий древнерусский языковой стандарт и называть древнерусским языком.

Для всей территории Киевской Руси общими были два литературных языка — церковнославянский и древнекиевский (его традиционно называют также древнерусским).

Церковнославянский язык по происхождению — старославянский (другое название — древнеболгарский, так как он возник на основе одного из македонских диалектов древнеболгарского языка). Этот язык пришел к нам вместе со священными книгами после принятия христианства и стал языком православной церкви, образования и культуры. На восточнославянской почве этот язык подвергся влиянию местных народных говоров и стал заметно отличаться от древнеболгарского языка. В науке он получил название «церковнославянский язык». Однако, несмотря на значительные местные влияния, церковнославянский язык не изменил своей сути. Он остался общим языком всех православных (а впоследствии также греко-католиков) как на Руси, так и в других славянских христианско-православных странах. Для восточных славян она был хоть и понятным, однако все-таки не родным.

Все государственные и светские культурные функции на всей территории Киевской Руси выполнял древнекиевский (древнерусский) письменно-литературный язык. Он возник на основе местных языковых традиций фольклора, общественно-политической практики и дружинного эпоса по образцам и языковым моделям старославянского языка. Имея разветвленные стили (юридическо-деловой, летописный, светско-художественный), древнекиевский письменно-литературный язык функционировал параллельно с церковнославянским языком (некоторые ученые считают эти языки лишь двумя жанрами одного и того же литературного языка). Это — язык свода законов «Русская правда», летописи «Повесть временных лет», а также «Слова о полку Игореве», «Поучения Владимира Мономаха», «Моления Данила Заточника» и других памятников литературы Древней Руси. В разных землях Древнерусского государства этот письменно-литературный язык постепенно обогащался местными лексическими и стилистическими особенностями и со временем стал основой формирования украинского, белорусского и частично русского письменно-литературных языков древнего периода. Проникновение же местных народноразговорных элементов в церковнославянский язык послужило причиной возникновения украинской, белорусской и русской редакций церковнославянского языка. Таким образом, церковнославянский язык по сути стал совокупностью многих (восточнославянских, сербской, болгарской) его редакций.

Однако стоит сказать, что общность и церковнославянского, и древнекиевского (древнерусского) якобы для всей территории Киевской Руси изначально была весьма относительной. Правильнее было бы говорить об общности не самого языка, а лишь письменных текстов. Церковнославянские и древнерусские тексты были уже с древнейших времен лишь своеобразными графическими формулами, которые читали в разных регионах по-разному, произнося слова «на свой лад». Один и тот же текст, прочитанный из книжки, скажем, в Киеве, Полоцке и Суздале, звучал как разные языки. Но «законодателями моды» в книжном произношении, конечно же, были столичные (т.е. киевские) книжники. В частности, они произносили g как h; («ять») как і; и, і как и; согласные перед гласными и, е произносились твердо и т.д.

Киевское произношение письменных текстов с типичной для него украинской фонетикой влияло на произношение книжников и в других регионах. Особенно распространилось это произношение во втором по значению культурном центре государства — Новгороде и всей Новгородской земле — наиболее демократичной и наиболее образованной из далеких северо-восточных провинций Киевской империи. Благодаря широкой грамотности населения Новгородской республики киевское книжное произношение как орфоэпический эталон проникло во все сферы жизни и все слои общества не только в городах, но и в селах настолько глубоко, что стало органичной частью повседневной народной речи, повлияло на формирование новгородских диалектов и сохранилась вплоть до нашего времени. Такая специфическая фонетическая черта современного северного наречия русского языка, как произношение гласного звука и на месте бывшего – («ятя»), то есть произношение звірі, тєрпініє, іміті, нарікаті, тобі, Мікіті вместо звєрі, тєрпєніє, імєті, нарєкаті, тобє, Мікітє существовало в новгородских говорах, начиная с конца Х в., о чем свидетельствует спорадичная замена — буквой и (= і) в древнейших памятках новгородской письменности Х — ХІІІ вв. Еще и поныне в северных и в западной части среднероссийских говоров произносят на столі, на коні, к землі, ріка, білой, всі, мні, тебі, себі и т.д.

Преемником древнекиевского (древнерусского) письменно-литературного языка в послемонгольский период (ХІ — ХVІ вв.) стал староукраинский язык — язык юридических документов (грамот), со временем — конфессиональной, полемической, проповеднической и художественной литературы. Наиболее интенсивно развивался его деловой стиль, поскольку тогдашняя украинско-белорусская письменная деловая речь стала государственной в Великом княжестве Литовском. На украинских территориях в этот период прослеживается обогащение его новыми чертами, как, например, начало фиксации взрывного ґ, распространение новых, типично украинских словообразующих суффиксов, проникновение в деловую речь иноязычных заимствований и локальных названий, связанных с диалектными особенностями определенных территорий, пополнение запаса характерных фразеологических оборотов и т.д.

Украинский литературный язык послемонгольского периода, сперва довольно обедненный, постепенно набирал силу, используя в своем развитии как церковнославянскую основу, так и лексико-грамматические и фонетические особенности делового стиля.

Наибольшего расцвета староукраинский письменно-литературный язык достиг в ХVІІ — первой четверти ХVІІІ вв. в творчестве И. Вишенского, З. Копистенского, М. Смотрицкого и др. В это время обогащается художественная литература (поэзия и драматургия), полемическая и дидактико-проповедническая проза новыми художественными средствами (эпитетами, метафорами, сравнениями, параллелизмами, символами, аллегориями), происходят активные процессы создания новой общественно-политической и административной лексики, пополнение лексического слога письменного языка сугубо народными словами, обогащение его народной фразеологией и, в конце концов, появление произведений, написанных на языке, приближенном к народному (И. Галятовский). Вместе с тем, с ХVІІІ в. в этот язык все больше проникают полонизмы и другие иноязычные слова, и он хоть и продолжал функционировать, тем не менее, перспектив дальнейшего развития уже не имел, да и бывшая его слава постепенно угасала. Кроме того, в 1720 г. царь Петр І утвердил указ Синода о печатании в Киеве и Чернигове книг лишь на таком языке, который ничем не отличается от московского. После этого староукраинский язык функционировал лишь в рукописях — деловых документах, диариушах (дневниках), разнообразных хозяйственных и медицинских справочниках и руководствах и т.д. Место староукраинского языка постепенно занимал язык народный, наиболее ярко представленный в творчестве И. Некрашевича, которого справедливо считают предшественником И. Котляревского. Тем не менее в полный голос он зазвучал уже у автора «Энеиды» и «Наталки Полтавки».

Параллельно со староукраинским функционировал и так называемый славянорусский (фактически церковнославянский) язык, который в ХVІІ — начале ХVІІІ вв. стал употребляться в языке драм и во всей печатной литературе.

Значительным своеобразием отличалось становление русского языка, что было обусловлено сложными и противоречивыми особенностями формирования самого молодого восточнославянского этноса — русского. 

 1 Шахматов О. — Кримський Аг. Нариси з історії української мови та хрестоматія з пам’ятників письменської староукраїнщини ХІ — ХVІІІ стст. — К., 1924. — С. 107.