Новое наступление «Газпрома»

Сегодня-завтра в Берлине должен состояться очередной раунд затянувшихся трехсторонних газовых переговоров. И так ложатся «карты», что если они и закончатся каким-то результатом, то точно с привкусом поражения для нас. Не раз в комментариях «Дню» эксперты отмечали, что тот, кто должен был быть нашим союзником за этим столом с тремя углами, оказался слаб и уязвим. «Комфортное прохождение зимы» формально стало одним из ключевых для Еврокомиссии критериев решения украинско-российского газового конфликта.  Поэтому нас всячески склоняют к капитуляции. Европа по-доброму: заплатите долги, с деньгами поможем. Кремль  по плохому: видно же из всех этих сообщений о прекращении реверсных поставок с ЕС, что «Газпром» готовится к традиционной атаке на Украину — «перекрыть вентиль и кричать, что Украина ворует».  Готовы ли мы противостоять позорному примирению на газовом фронте, есть ли у нас чем отбиваться от «Газпрома» и кто в этом вопросе все еще наши союзники? Об этом «День» подготовил данный материал.

«В гибридной войне воюет вся страна: и власть, и народ. И если будут какие-то попытки со стороны нашей энергетической команды уклониться в сторону позиции Кремля, то есть механизмы корректировки. Поэтому я считаю, что не обречены мы на поражение или капитуляцию», — отметил в комментарии «Дню» президент Центра глобалистики «Стратегия ХXІ», эксперт по энергетике Михаил Гончар.

По словам Гончара, Еврокомиссия, хотя и сомнительный союзник, «ведь демонстрирует практически пластилиновую позицию и готова идти на значительно большие уступки, чем можно было бы себе представить в подобных обстоятельствах», но, тем не менее, пока на нее все же стоит рассчитывать. «На днях в сети появилась информация о том, что ЕС может прибегнуть к радикальным мерам — объявить проект «Южный поток» вне закона и отказаться от него принципиально», — отмечает Гончар. По словам эксперта, это важнейший предупредительный сигнал для Кремля. «Если только это не просто очередная игра слов со стороны Еврокомиссии», — поправляет свой «оптимизм» эксперт.  По его словам, если ЕС сделает то, о чем заявил, то нанесет сокрушительный, почти катастрофический удар на газовом фронте по Кремлю. «Южный поток» — это апофеоз транснациональной газовой коррупции. Это — желанный проект кремлевского газового фюрера, по которому расписаны все откаты: кто, сколько получит в России, в Европе. А еще это — один из важнейших  мотивов, почему Россия вообще затеяла эту борьбу против Украины», — говорит Гончар. Ведь, по словам эксперта, Кремлю нужно было продемонстрировать, в присущей России манере, что Украина — перманентно нестабильная транзитная зона, там происходят некие события, которые составляют угрозу газовым поставкам в Европу. Но тут вышел облом! Несмотря на нестабильность на востоке, спровоцированную и управляемую Россией, газовый транзит в Европу не прерывался ни на день. «Даже когда в мае на Франковщине, в июне  на Полтавщине были теракты на газораспределительных станциях, мы быстро и слажено решали вопрос. И транзит не прерывался», — отмечает Гончар.  Это — сильнейший аргумент в нашу пользу, который Украина должна доносить до Европейских партнеров, считает эксперт. Мол, смотрите: в условиях военных действий транзитная функция Украины не нарушается, и это  — гарантированная демонстрация надежности нашей транзитной системы.

КРЕМЛЬ БУДЕТ ПЫТАТЬСЯ СОРВАТЬ ТРАНЗИТ

Конечно, если украинскую сторону не удастся склонить к позорному соглашению за столом газовых переговоров, Кремль попытается таки сорвать транзит газа через Украину в Европу. Быть максимально готовыми к этому «фокусу» — важнейший вопрос в сегодняшнем порядке дня украинских властей, да и для ЕС тоже. И решить его вполне под силу.  Не раз мы уже проходили такое.

Мы помним, что являлось одной из характерных черт первого и второго газового кризисов. Стороны взаимно обвиняют друг друга в срыве поставок газа для Европы. «Газпром» с размахом всей кремлевской пропагандистской машины указывает на то, что это у нас воруют газ. С нашей стороны начинают что-то, как обычно, с опозданием, невнятно  отвечать: мол, мы не воруем, это они перекрыли вентиль. Но отмечу, очень осторожно, боясь разгневать Москву. Так же, как и сегодня, многие из политических представителей в Украине не могут откровенно сказать, что Россия — это агрессор, и она пошла войной на Украину. А вся эта половинчатость позиции только добавляет масла в огонь и дает пищу для сомнений: «А что, если действительно украинцы  воруют?»

Поэтому, по словам Михаила Гончара, Украине необходим прозрачный механизм трехстороннего аудита состояния в трубах. Суть его, отмечает эксперт, очень проста. «На газоизмерительных станциях по маршрутам транзита через Украину, начиная с российской границы и заканчивая европейской,  должна в режиме он-лайн сниматься информация по двум параметрам. Первый         — давление в трубах. Второй — объем газа. Там, где давление в трубе упало, возникла проблема. Если упало в трубе на российской стороне — то проблема в России, если на украинской — то в Украине. В режиме он-лайн видно, у кого проблемы. Можно звонить и выяснять, что произошло: просто авария или нет. Если не авария, то что? Перекрывается газ?» — рассказывает Гончар.

ФОТО РЕЙТЕР

Отметим, что идея  не нова. Эксперты о важности построения такой системы начали говорить сразу же после первых «фокусов» РФ с перекрытием вентиля и обвинения Украины в воровстве. Но только сегодня мы наконец-то пришли к ее реализации. «Украина со своей стороны за последний год сделала колоссальный прогресс, — говорит Гончар. — С мая «Нафтогаз» в режиме он-лайн предоставляет информацию об объемах газа в газохранилищах. А «Укртрансгаз» также предоставляет очень детальную информацию, сколько газа вошло на границе с Украиной и сколько ушло по всем направлениям. Мы проявили максимальную открытость. И вправе требовать этого от других сторон. Конечно, Россия будет отказываться. Тогда нужно согласовать это с Европой». И вот — с Европой тут снова почему-то проблемы.

Еврокомиссия в силу непонятных причин не хочет такого механизма. Формально, по словам президента Центра глобалистики «Стратегия ХХІ», там ссылаются на двухсторонний механизм раннего предупреждения «Россия — ЕС», который был создан после второго «газового кризиса». У этого механизма только название такое грозное, говорит эксперт. А на самом деле — это бюрократическая бумажно-телефонная система, которая позволяет России манипулировать своим европейским партнером.

Суть этого механизма в том, что когда что-то случается, одна сторона звонит второй или направляет письмо о том, что в Украине проблема. Украина в это время ничего не знает о том, что Россия направляет в Брюссель. Просто потом уже из Европы звонят к нам и требуют объяснения. Одним словом — это абсолютно субъективная система. К тому же, по словам Гончара, она была разработана в... России. «Это связано с тем, что бывший еврокомиссар Андрис Пиебалгс (Латвия) заканчивал свои полномочия. И ему хотелось сделать это красиво. Поэтому, не вникая в суть предложенного, он подписал меморандум, который, по своей сути, является недалеким и неэффективным, к тому же позволяет манипулировать ЕС», — рассказывает Гончар.

Но все же, вполне «догадываясь» о неэффективности доставшегося от Пиебалгса механизма, еврокомиссия все же продолжает формально ссылаться на механизм раннего предупреждения, говоря, что в большем они не нуждаются. Почему?

По словам Гончара, единственная организация, которая поддерживает инициативу он-лайн контроля состояния в трубе, это — Европейская энергетическая хартия, руководит которой Урбан Руснак, бывший посол Словакии в Украине. «Руснак уловил, что в Европе «пахнет» серьезным энергетическим кризисом еще в марте этого года. Он созвал соответствующую международную встречу в Брюсселе. Мы от «Стратегии ХХІ» там сделали доклад по поводу этой идеи аудита. Причем даже российская сторона публично не выступала против этого. Но в результате внутренней месячной дискуссии было принято решение о сохранении существующего статус-кво. И представитель Европейской комиссии как раз заблокировал создание такого трехстороннего механизма противодействия газовым войнам», — рассказывает Гончар.

ЭНЕРГИЯ ПРОТИВОСТОЯНИЯ

«Думаю, что эта зима будет показательной даже не в плане готовности страны в целом к отопительному сезону, а в плане морально-ментального барьера возможности работать без газа или хотя бы ограничить его потребление», — акцентирует внимание на важнейшем аспекте подготовки страны к новой атаке «Газпрома» эксперт по вопросам энергонезависимости общественной платформы «Нова Країна» Сергей Чичерин. Из личного наблюдения эксперта практически никто из лиц, ответственных за обогрев городов, не воспринимает серьезность надвигающихся проблем на сегодняшний день. «У всех присутствует такая мысль: «Все равно правительство как-нибудь договорится насчет газа, и какая разница, по какой цене! И так будут дотации государства, и все будет по-старому», — отмечает эксперт. По мнению Чичерина, все проблемы — в политическом популизме, который посадил на иглу иждивенчества всю страну. «Для населения (I категория потребителей тепла) стоимость тепловой калории рассчитывается из 1300 — 1700 гривен за 1000 м3 газа, разница в 5000 грн покрывается дотациями государства. Ну, зачем кому-то о чем-то думать? Пока не будет решен вопрос компенсации разницы в тарифах для других видов топлива, все останется так, как есть. Вот в чем самая главная проблема», — считает эксперт.

«У нас все еще есть единицы тех, кто действительно не только думает, но и пытается воплотить проекты замещения в жизнь. Это в основном касается котельных небольшой мощности: школы, больницы, прочие объекты, которые, должно быть, правильно переводить на пеллеты, щепу... Но это II и III категории потребителей, — отмечает Чичерин. — Но если говорить о крупных объектах теплогенерации (от 5 Гкал/ч и выше), нужно использовать топливо, производимое в больших промышленных масштабах, а это, скорее всего, уголь и различные способы его сжигания».

Одним словом, «холодная зима» является также ментальным вызовом. Мол, готовы ли мы заплатить собственным комфортом за возможность жить в независимом государстве, или нет. Готовя этот материал, «День» обратился к украинцам в соцсетях с вопросом: «Как они считают, холодные батареи — это посильная цена за независимость и победу над «Газпромом» или нет?». И вот что пишут люди: «Я за холодные батареи! Два месяца жил только с холодной водой и ни разу не жаловался. Мера понятна, и причины тоже. Если правительство видит, что другого пути нет, — как уменьшить тепло в централизованных системах; о’кей. Пусть признает это сейчас и призовет общество готовиться к этому. Чтобы снова не застать нас врасплох. Мы сейчас закупим конвекторы и другие средства обогрева помещений, которые питаются электричеством. Частный сектор может успеть перейти на отопление твердыми видами топлива. Ведь главное — все делать постепенно, чтобы не было ажиотажа. Дефицит — это же в два либо в три раза выше цены рыночной. Как было с ценами на бойлеры в Киеве. Прибалты и грузины уже переживали такие «фокусы» от РФ. И ничего, живут дальше, но теперь с полной независимостью от «Рашки». Была бы у нас достойная власть, которая действует в постоянной коммуникации с обществом, я более чем уверен, что последние три месяца все общество активно бы перестраивало отопительные системы и переходило бы на альтернативные источники энергии», — Руслан, 27 лет, Хмельницкий. Или же вот Елена Колосова из Макеевки пишет: «Украина сможет прожить без российского газа. Предприятия — одни из самых больших потребителей — находятся на востоке, сейчас            — под «ДНР», а те сами будут закупать. Для населения газа хватит. Особенно если к экономии отнестись практически и на государственном уровне. Украинцы — гении, нам бы «сверху» не мешали!».

ЭКСКЛЮЗИВ

«...Блокада считалась не самой дорогой ценой за независимость»

Мариус ЛАУРИНАВИЧЮС, старший аналитик Центра восточноевропейских исследований, Вильнюс:

— Литве пришлось пережить блокаду нефтепродуктов со стороны бывшего СССР. Сразу после объявления независимости (11 марта 1990 года Верховный Совет Литвы принял решение о восстановлении независимости Литовской Республики. — Ред.) Советский Союз, Михаил Горбачев и другие руководители, которые находились у власти, решили так Литву наказать. И показать нам, что мы без Советского Союза не обойдемся и ничего поделать не сможем. Так что перед объявлением независимости нас много этим пугали. Сам Горбачев приезжал и заявлял, что Литва вообще не может просуществовать без Советского Союза, и мы ничего не можем производить, мы не имеем никаких полезных ископаемых, и что мы полностью зависимы от Советского Союза. Так нас пугали и потом просто решили наказать таким образом, введя блокаду нефтепродуктов. Газ тогда нам не перекрывали, потому что это технически сложно и фактически означало бы перекрыть газ Калининградской области.

После введения блокады улицы почти опустели, бензина не было, стало ездить меньше автомобилей на наших дорогах. Также были проблемы с горячей водой.

Как мы это все пережили? Тогда был такой общественный подъем, что даже вопросов никаких не возникало. Не было такого, чтобы вдруг возникал кто-нибудь и говорил, что вот, пожалуйста, хотели независимости, вот и получили. Публично такого не было. У нас были избранные руководители, председатель Верховного Совета Ландсбергис, правительство.

Общество было готово постоять за себя. Настрой общества на независимость был очень большой. И все понимали, что просто должны бороться за свою независимость. И мы как-то очень легко через это прошли. Это длилось не так долго — несколько месяцев. Но если те события сравнить с вашей войной, у нас такого не было. И людей меньше погибло у телебашни. Больше вспоминается та борьба, а не экономические трудности.

У вас тоже наблюдается подъем общества и создаются гражданские структуры. Но тогда у нас все понимали, что Советский Союз нас так просто не отпустит, и блокада считалось не самой дорогой ценой за независимость. То, что люди погибли — да. А вот блокада не представлялась нам слишком тяжким испытанием. Конечно, если бы это продолжалось год или дольше, может быть, что-то изменилось бы. В те годы никто даже не особо обращал внимание на те трудности. Тогда еще были советские времена, и в этом смысле люди были более закаленными. И эту блокаду нам было перенести намного легче.

У нас не было никаких ожиданий в отношении Запада, особенно в экономическом плане — прорвать эту блокаду. Мы все надеялись, что Запад, наконец, признает нашу независимость. Тогда еще этого не происходило. Так что мы больше надеялись на признание независимости, а не на помощь в преодолении этой блокады.