О ядерной зависимости Украины

26 апреля исполнилось 29 лет со дня трагедии на Чернобыльской АЭС. За это время для ликвидации последствий аварии над взорвавшимся четвертым блоком был возведен саркофаг, также на территории АЭС оборудованы и до сих пор сооружаются хранилища для отработанного ядерного топлива и отходов. А до 2017 года планируется завершить строительство и введение в эксплуатацию нового саркофага.

Впрочем, остается актуальным вопрос — усвоили ли мы за столько лет урок правильного обращения с «мирным атомом»?

Об особенностях современного использования ядерной энергетики в Украине, модернизации оборудования на АЭС и причинах дешевизны атомной энергии — в разговоре с экспертом Национального экологического центра Украины Ириной ГОЛОВКО.

— В связи с боевыми действиями на Востоке Украины и оккупацией Донбасса потеряно более 75% угольного потенциала. Как следствие — Украина начала сокращать часть электроэнергии, производимой на ТЭС, и увеличила генерацию на АЭС. Атомная энергетика — это наш шанс стать энергонезависимыми от России?

— Сейчас как никогда мы чувствуем нашу зависимость от России. Однако немногие говорят, что в атомной энергетике мы точно так же практически полностью зависим от нашего соседа. Украинские АЭС на 98% работают на российском топливе. В Украине добывают уран, но из него нельзя получить энергию, сначала — нужно сделать топливо. Это производство проходит в России. Сейчас об этом никто не говорит, потому что Украина вовремя закупила это топливо в прошлом году, его запасов у нас хватит до октября этого года. А что будет дальше? Мы не можем быть застрахованы от того, что Россия не начнет использовать политический шантаж свежим ядерным топливом, как это было с газом.

Обратите внимание, что сейчас мы даже не касаемся вопроса радиоактивных отходов и отработанного ядерного топлива. Переработкой и хранением отработанного ядерного топлива из украинских АЭС также занимается Россия, за что мы рассчитываемся с ней валютой: около 200 миллионов долларов ежегодно.

В условиях войны с Россией работать с российским поставщиком-монополистом в атомной отрасли весьма рискованно. Никогда не знаешь, чего от него ожидать.

Но дело в том, что топливо для реакторов советского типа, каковыми являются все наши реакторы, производят только две компании — российская и японско-американская Westinghouse. Возможности диверсификации на самом деле очень ограничены. Максимум, чего мы можем достичь — 50% поставок топлива от одного поставщика. И это не произойдет быстро: через год или через пять лет. В лучших условиях половина топлива все равно будет из России.

— В этом году заканчивается проектный срок эксплуатации сразу двух атомных энергоблоков. Какова вероятность того, что они будут окончательно остановлены?

— Мы говорим не о двух реакторах. Масштабы намного больше. До 2020 года для 9 из 15 наших реакторов закончатся проектные сроки работы. Три энергоблока уже работают в сверхпроектный срок: два блока на Ровенской станции и один — на Южно-Украинской. Имеющейся Энергетической стратегией Украины предусмотрено, что работа всех блоков будет продолжена, а планов по выведению их из эксплуатации нет. Они могут быть остановлены, если ответственный за ядерную безопасность орган не обновит лицензию или если будет политическая воля отказаться от продолжения срока службы старых АЭС.

В проекте новой энергетической стратегии на 2035 год фокус с атомной энергии никуда не девается. Этот документ словно говорит: «Нам нужны эти блоки! Мы на них рассчитываем! У нас нет альтернативного варианта». Иными словами, государство ставит нам ультиматум: все блоки, которые отработали свой срок, нужно продолжить. И хотя в Украине есть орган, который должен вынести независимое решение о беспечности эксплуатации энергоблоков, ему трудно будет быть беспристрастным, учитывая такую позицию правительства.

С другой стороны, мы имеем еще и финансовое давление. Чтобы провести необходимую модернизацию на этих старых блоках, были привлечены кредиты под государственные гарантии от Европейского Банка Реконструкции и Развития (ЕБРР) и ЕС на сумму 600 миллионов евро. Эти кредиты нужно отдавать, поэтому правительству нужно, чтобы реакторы работали.

— При нынешних тарифах на газ энергия от АЭС почти дармовая. А это нам выгодно в экономическом плане?

— В Украине атомная электроэнергия дешевая по двум причинам. Первая: мы не платили за строительство АЭС — они нам достались от Советского Союза. А построить их очень дорого. В Европе уже очень много лет всем миром строят три реактора, и ни один из них не закончен до сих пор. Вот откуда у нашей власти такое страстное желание продлить ресурс работы существующих энергоблоков. Вторая причина «низкого тарифа» — искусственное установление цен на электроэнергию. За эту низкую цену нам придется рассчитываться в будущем. Сейчас тариф на атомную электроэнергию не покрывает полностью даже операционные расходы. Для того чтобы провести модернизацию атомных энергоблоков, нужно привлечь кредиты. Также нынешний тариф не полностью покрывает обращение с отработанным ядерным топливом и отходами, их захоронение, выведение из эксплуатации энергоблоков. Пока мы за это полностью не платим. Однако это огромные суммы, которые потом нужно будет откуда-то взять.

— А почему мы не платим столько, сколько должны на самом деле платить?

— У нас годами сдерживался рост тарифов на электроэнергию для населения. Постоянно ведется неформальная борьба между атомщиками и угольщиками. Угольная энергетика была частично приватизирована людьми, близкими к власти. Соответственно, для того, чтобы хоть на копейку повысить тариф для угольной энергетики, при этом сдержать общую цену на объединенном энергорынке для потребителей, нужно было уменьшать ее где-то в другом. Поэтому атомной энергетикой можно было всегда пожертвовать, она не требовала выплат прямо сейчас, но будет нуждаться в дополнительных средствах через год, два, пять... Это не воспринимается как проблема.

— Какие у Украины альтернативы?

— Украине нужно делать ставку на энергоэффективность и сокращение потерь электроэнергии. Из-за изношенности сетей мы ежегодно теряем столько электроэнергии, сколько производят два реактора. Если реконструировать сети и снизить потери в них до европейского уровня — до 5% из наших 12—13%, то два старых реактора можно спокойно закрыть, без необходимости их замещения другими мощностями. И это только потери в сетях! У нас огромный потенциал к сокращению потребления энергоресурсов, в том числе и электроэнергии.