«Чтобы стать свободным, нужно осознать необходимость жить в украинской системе координат»

Киевское издательство «Темпора» является одним из атлантов тенденции утверждения украинской культуры в Украине и мире. Фактически, это — лидер среди книгоиздательских фирм в процессе открытия «белых пятен» отечественной истории и духовности в общем. С начала своего основания «Темпора» специализируется на мемуарно-архивной и исторической литературе: переиздает уникальные книги, впервые вышедшие еще в начале ХХ века, а потом, в 1960-е, — самиздатом; находит интересных современных авторов, пишущих о малоизвестных или неизвестных вообще фактах, событиях и персонах в нашей истории. Вот лишь несколько названий: Дмитрий Дорошенко «Історія України 1917—1923 рр.», Евгений Чикаленко «Щоденник» и «Спогади», Исак Мазепа «Україна в огні і бурі революцій», Борис Мозолевский «Скіфський степ», Кирилл Галушко «В’ячеслав Липинський і суспільна думка європейських правих»... Вскоре появятся: Владимир Кушпет «Старцівство: мандрівні співці- музиканти в Україні (ХIХ — поч. ХХ ст.)», Юрий Терещенко и Татьяна Осташко «Український патріот з династії Габсбургів»... Кроме этого, «Темпора» записывает и выпускает собственную аудиопродукцию: «Легіонер. Дорогами війни й кохання», «Київський квартет саксофоністів», гурт «Вій» «Хата скраю села», Нина Матвиенко «Золотий камінь посіємо»... Недавно директор издательства Юлия ОЛИЙНЫК была гостем «Дня».

— Юлия, почему вы выбрали именно архивно-мемуарно- историческую тематику?

— Честно говоря, «Темпора» не с самого начала своего основания (2001 год — Ред. ). начала обращаться к данной тематике. Сначала мы пытались работать как музыкальное издательство. Сейчас выпуск аудиопродукции — не основное направление работы, а скорее — наше увлечение. А первая книга была хоть и исторической, однако детской беллетристикой. Это такая причудливая сказка Анатолия Горового «Доки шабля в руці». Вообще, я когда-то, еще в начале 1990-х, очень хотела заниматься книгами для детей. Тогда как-то обстоятельства не сложились, а позже уже был Иван Малкович со своей «А-БА- БА-ГА-ЛА-МА-ГОЙ». Итак, следующей была книга Валерия Шевчука «Тіні зникомі» — семейная хроника одного из украинских родов. П осле этого романа стало очевидно, что будем работать в этой нише. Во-первых, этот сегмент на украинском книжном рынке представлен недостаточно. А во-вторых, был интерес к определенным вопросам, которые были важны сто—двести лет тому назад и, как ни удивительно, — актуальны сейчас. Это отнюдь не стремление отследить дежа вю истории, а попытка постичь суть той или иной проблемы. Ведь существует в обществе множество вопросов, ответы на которые дает, в частности, литература такого сорта.

— Судя по ассортименту «Темпори», это не просто малоизвестные, а скорее — совсем неизвестные явления, события и персоналии в истории Украины.

— На самом деле мы не занимаемся глобальными поисками. Мне кажется, что наше общество и многие руководители государства говорят якобы о Украине и украинских интересах, а вместе с тем находятся глубоко в советской системе координат. А чтобы стать свободным, нужно осознать необходимость жить, собственно, в украинской системе координат.

Если искать ответы на вопросы, возникающие сегодня, то неизбежно придем к малоизвестным или вообще неизвестным именам и явлениям. Жаль, что нельзя их все охватить сразу. Однако среди них есть ключевые фигуры, обойти которые невозможно. Например, меня всегда удивляло, почему за столько лет у нас не переиздавалась «Історія України 1917— 1923 гг.» Дмитрия Дорошенко. И когда мы в издательстве стали работать над ней, поняли, что сегодня чувствуется неотложная потребность в конструктивных людях, готовых работать, строить, создавать и других повести за собой. В прошлом к таким принадлежали: собственно, Дмитрий Дорошенко, Евгений Чикаленко, Петр Болбачан...

— Юлия, откуда у вас такое глубинное понимание истории?

— Оно связано с семьей. Мой отец родом из Триполья на Киевщине, а мать — с Подолья на Виннитчине. Я же закончила киевскую школу, а потом романо-германскую филологию Киевского университета. Еще ребенком, бывая, например, в Триполье, у меня возникало ощущение определенного диссонанса, мол, когда-то на этих землях была жизнь, — а сейчас? Пожилые люди говорили, что там в 1919 году во время украинского освободительного движения действовали повстанцы, которых местный люд окрестил отрядом атамана Зеленого (настоящее имя — Данил Терпило). Это были бытовые, сельские разговоры.

— Иногда считают, что история в сказаниях вне официальной версии имела место больше в Западной Украине. Но в людях избирательно возникало ощущение, что нам нужно возвращать свою историю. Для этого следует больше издавать и читать. Это не может быть усилиями одиночек. Ощущаете ли вы, что критической массы в обществе стало больше?

— Думаю, чем дальше, тем больше людей будут задумываться над своим прошлым, а соответственно — и будущим. И непременно количество ищущих ответы на вопросы, порожденные нашей историей, будет увеличиваться. Проблема заключается в том, что украинская интеллигенция сегодня не готова ответить на них, потому что, по существу, она не играет своей социальной роли.

— Вы соизмеряете по Чикаленко?

— Нет. В любом здоровом обществе интеллигенция является своеобразной связкой между его прослойками, она словно цементирует изнутри это общество, давая чувство полноценности, значимости, стабильности. Сейчас в Украине таких людей, которые смогли бы быть моральными авторитетами нации, немного.

— А кто, на ваш взгляд, в историческом прошлом играл эту роль?

— На мой взгляд, украинская аристократия ХVIII века — это интеллигенция еще не совсем в том понимании, о котором мы говорим. Украинская элита ХIХ века существовала в политической и культурной системах координат чужого государства, агрессивно настроенного по отношению ко всему украинскому. Поэтому она не могла выйти за пределы ей позволенного, иначе — столкнулась бы с врагами и соперниками. А об интеллигенции ХХ века вообще сложно говорить: освободительное движение 1917—1921 годов, украинизация, «расстрелянное возрождение», а потом почти всех свободных людей, по существу, уничтожили. Уцелели те, кто готов был смирно существовать в рамках новой антиукраинской системы. Я уже не говорю, что люди шли на службу режима и украинцы сами себя уничтожали. Эта сентенция Ивана Мазепы о том, что сами себя победили, к сожалению, повторяется в разные исторические периоды. Однако, мне кажется, что сейчас украинцы ближе подошли к осознанию своей идентичности. Наверное, сейчас именно тот момент, когда действительно может сформироваться украинская интеллигенция, которая не будет идти на службу власти, не будет продаваться, первой будет ощущать болевые точки в обществе и реагировать на них.

— Какой из периодов украинской истории вам кажется самым интересным?

— Прежде всего, это ХVIII век и, безусловно, фигура Ивана Мазепы. Жаль, что мы до сих пор не смогли должным образом оценить гетмана. Я уже не говорю о том, что о нем придумано много черных легенд и создано множество инсинуаций.

Также мне интересно читать об освободительном движении 1917—1921 годов. По моему мнению, именно в 1919 году впервые украинцы готовы были не только изучать родную культуру и исследовать этнографию, не просто добиваться свобод в рамках автономии, а воевать за самостийность и независимость Украины. Как раз тогда выкристаллизовалось много внутренне свободных людей, для которых смерть была лучше неволи. Когда этот период кто-то характеризует как гражданскую войну, удивляюсь. Какая гражданская война? Какие украинцы с какими украинцами воевали? К сожалению, многие до сих пор оценивают события с точки зрения чужой системы координат, привнесенной и нам навязанной. Собственно, прежде всего интеллигенция и профессиональные историки должны работать на переориентацию людей, а также СМИ, издательства, кинематограф.

— По продажам ваших книг ощущаете, что это происходит? Или спрос на такую литературу и далее остается узкопрофессиональный: ученые, библиотекари, студенты, преподаватели?

— Спрос на историческую литературу есть, и формируют его люди всех возрастов, профессий, социального статуса, мировоззрений и политических убеждений. Именно они создают ту критическую массу, у которой или не было вообще, или которая уже избавилась от своего исконного малороссийства и вторичности. Думаю, с ней и возродиться полноценная украинская интеллигенция.

Особенно сейчас наблюдается небывалый интерес к мемуарной литературе. Кстати, с периодом освободительного движения 1917—1921 годов связано имя Николая Галагана. «Темпора» выпустила его воспоминания. Николай Галаган, называя себя патриотом Украины, каждый раз попадал в неукраинские социалистические движения. Эта дисгармония между чувством национальной принадлежности и мировоззрением чувствуется и в книге.

Самопознание, самоосмысление и самоосознание себя самих является признаком морального и генетического здоровья в обществе. Очевидно, у нас наблюдается длительный процесс выздоровления. К слову, историко-мемуарная литература довольно популярна везде в Европе. Она наиболее разнообразно представлена в маленьких книжных магазинах и книжных супермаркетах Хорватии, Сербии, Польши, Франции, Германии, Испании... Собственно, исторические и культурологические проекты там коммерческие.

— А в Украине они и далее считаются некоммерческими?

— На самом деле, сложно говорить о том, что коммерчески выгодно, а что — нет, поскольку полноценного книжного рынка в Украине не существует. До сих пор не можем четко определить, какие рычаги влияют на этот рынок. Не можем точно сказать, существуют ли вливания контрабандной литературы, в частности из России, или нет. Издательства не могут иметь больших оборотных средств. Существует проблема налогообложения.

По моему мнению, на отечественных книгоиздателей плохо влияет государственная «опека» сферы: они не могут естественно развиваться по законам конкуренции, а соревнуются за кусок пирога из государственного бюджета. Если точнее, то даже не соревнуются, потому что предварительно известно, кому достанется этот заказ. Я уже не говорю о том, что на украинском рынке украинская и российская информационная продукция существует в неравных условиях. Все разговоры вокруг отечественного рынка — это попытка поддержать существование самого рынка, а не его активизация и переход в полноценное состояние. Если говорить о том, чем наша власть может помочь, так это внедрить четкие правила на информационном рынке. Потому что если украинская власть не будет защищать собственно украинские интересы, значит, тогда она отстаивает чьи-то другие — чужие.

— Юлия, каких украинских писателей вы любите читать?

— В своих литературных вкусах я неоригинальна. Критично отношусь ко многим молодым писателям. В определенной степени, многие из них уже сказали свое слово, а далее — уже нечего сказать, хотя некоторые еще продолжают говорить.

Для меня моральным авторитетом была и остается Лина Костенко. Даже не знаю, кто с ней может сравниться.