Кумир четырех поколений

Знаменитый польский актер, снимавшийся почти во всех фильмах Анджея Вайды: «Пепел», «Пейзаж после битвы», «Земля обетованная», «Пан Тадеуш», «Охота на мух», «Барышни из Вилько», а также у Ежи Гофмана, Клода Лелюша, Кшиштофа Кесьлевского, Никиты Михалкова и Кшиштофа Занусси, приехал, чтобы сыграть банкира с темным прошлым в фильме Григория Константинопольского «В гостях у $каzки». В перерыве между съемками с паном Ольбрыхским встретились izvestia.ru.

— Чем вас привлекла эта картина?

— Привлекает то, что есть люди, которые хотят со мной работать. Это не кокетство. Актер — профессия зависимая, и никто не обязан предлагать тебе работу только потому, что когда-то ты сыграл несколько важных ролей. Никто не обещал, что ты всегда будешь востребован... Получается, что благодаря Богу актер Ольбрыхский нужен уже четвертому поколению зрителей бывшего СССР. Я в этом году приезжал на Московский кинофестиваль, и ко мне подошла девушка, попросила автограф... Для себя, своей мамы и бабушки, у которой тоже «ваша фотография в комнате висит». Разве это не удивительно?

— На ваш взгляд, фильм «В гостях у $каzки» может быть интересен польскому зрителю?

— Если получится хорошая картина, конечно. И, может быть, в Польше ее даже увидят. У нас есть независимый, очень популярный телеканал «Война и мир», где 24 часа идут программы о старой и современной славянской культуре. Я там выступаю раз в неделю и являюсь как бы гидом по кинематографии — и советской, и нынешней. Благодаря этому я знаю, что происходит в кино, и пытаюсь рассказать об этом нашим зрителям.

— Поляки интересуются славянской культурой?

— Конечно. Так было и в XIX, и в ХХ веках. Например, влияние Станиславского на польский театр трудно переоценить. После Второй мировой войны пропаганда тогдашней советской культуры в Польше вообще стала государственной задачей, и существовал план, по которому на наших экранах должно было появляться не меньше 40 ваших картин в год. Конечно, 40 гениальных фильмов никто не может снять, поэтому было много плохих лент, но попадались и шедевры, которые, естественно, влияли на поколение моих родителей, на наше кино, театр. Во многом именно на этих картинах сформировались Вайда и Гофман, а я, снявшись в их фильмах, еще в молодости стал знаменит в бывшем Советском Союзе. Благодаря чему имел счастье подружиться с Булатом Окуджавой, Владимиром Высоцким... С братьями Михалковыми я и сейчас дружу. Раньше я с ними выпивал, сейчас предпочитаю работать. Так что польская и славянская культуры всегда очень сильно влияли друг на друга... В истории взаимоотношений между нашими странами было множество поводов, чтобы не любить друг друга... К счастью, помимо политики есть искусство. Политики чаще всего несут народу, и своему, и соседнему, зло, а искусство всегда дает счастье. Искусство и спорт.

— Вы ругаете политиков, а между тем сами были советником Леха Валенсы.

— Был. Но я был в оппозиции. Я и сейчас в оппозиции. Мне не нравятся люди, которые сейчас руководят Польшей. Я это говорю открыто и пока свободно, но боюсь, что скоро демократию у нас начнут сворачивать. Слишком много власти хочет наш первый министр. А против коммунизма я стал выступать с 1976 года. Мне повезло быть с теми самыми умными и смелыми людьми, которые сказали власти: «Нет!» Можно сказать, я даже отчасти формировал «Солидарность», поэтому в Польше был немножко запрещен. И в бывшем СССР тоже. Даже на поминки Высоцкого меня пускать не хотели. На похороны я не успел, но пообещал себе обязательно прилететь на сороковой день. В конце концов мне выдали паспорт, и я на одну ночь прилетел в Москву. Меня встретили очень «ласковые» сотрудники КГБ, отвезли в апартаменты, затем на кладбище, а потом очень «приятный майор» доставил в аэропорт. Знаете, когда к власти в Польше пришел Ярузельский я уехал в эмиграцию...

В Варшаву вернулся в 1987 году. Меня, открытого диссидента, которого десять лет никуда не приглашали и не пускали, Элем Климов позвал на Московский кинофестиваль. Польское правительство не хотело включать меня в состав делегации. Климов лично пригласил меня представить немецкий фильм, в котором я играл одну из главных ролей. Когда я вошел в зал, все встали, и Элем Климов сказал: «Мы знаем, Даниэль, почему все эти годы тебя не было у нас. Но посмотри на зрителей, как они тебя принимают. Это значит, что любовь запретить нельзя». Этот момент я буду помнить всегда... О, кстати, я только что видел «Катынь» Вайды.

— Каковы ваши впечатления?

— Потрясающе. В этой картине нет главного героя, но есть несколько ключевых персонажей, среди которых самый прекрасный — советский офицер, которого гениально сыграл Сергей Гармаш. Если бы лента была на английском, она бы получила «Оскара». Это великая картина, и именно так надо было сделать первый польский фильм о Катыни. У Вайды сталинисты убили отца, но он, рассказывая о том, до какой степени зверства дошли люди в XX веке, делает это очень сдержанно: без ненависти и так, чтобы не было видно его слез. Поэтому слезы на глазах у зрителей.