Тишина и гром Василя Симоненко

8 января выдающемуся украинскому поэту, талантливому журналисту Василю Андреевичу Симоненко исполнилось бы 70 лет. Из них он прожил неполных 29, а на литературное творчество выпало не более десяти. Строка «Я для тебе горів, український народе» из его стихотворения «Скільки в тебе очей», как бы подводит итог жизни и творчества поэта, которому больно было за родной народ, его нищету, бесправие, угрозу национального вырождения, утверждают участники литературных вечеров, читательских конференций, встреч общественности с писателями и друзьями поэта, которые проходят сейчас повсюду.

Родился он в 1935 году в небольшом селе Биевцы Лубенского района на Полтавщине в семье колхозников. Вася был еще совсем маленьким, когда отец оставил семью, поэтому и писал поэт:

«В мене була лиш мати,
Та був іще сивий дід, —
Нікому не мовив «тату»
І вірив, що так і слід».

Рос будущий поэт с матерью Анной Федоровной Щербань (когда муж ушел из семьи, она вернула себе свою девичью фамилию) и с ее отцом — дедом Федором. Бабушка умерла рано, когда ей было всего сорок два года. Перед его детскими глазами прошли страшные годы войны — голод и холод, ежедневный страх от взрывов бомб и снарядов, свиста пуль. Запомнился плач вдов над похоронками и женщины на болоте в камышах у реки Удай, которая течет через село, прятали от немцев коров, потому что молоко было чуть ли не единственной едой в те годы. Потом — долгожданная победа, слезы радости матерей. А еще тяжелый послевоенный труд односельчан на колхозном поле за мизерную плату и их отчаяние от непомерных налогов не только на домашних животных и птицу, но даже на каждое плодовое дерево. Именно это и формировало его мировоззрение, тяжелые условия жизни простых людей позже стали темой его поэзии. Люди, читая его стихи, задумывались над своей судьбой, над судьбой страны.

Запечатлелось в детской памяти, как ходил с матерью к соседям, чтобы смолоть муки на дируны или галушки на жерновах. А те жернова были такие тяжелые, что аж руки немели. Позже он написал в стихотворении «Жорна»:

«Натуга на руки,
від втоми чорних,
здувала жили,
ніби мотузки.
Каміння клацало зубами в жорнах,
жувало жовті зерна на друзки».

Дальше он сравнивает фашистское нашествие с жерновами, как война перемалывала людей, а в конце, что присуще почти каждому стихотворению Симоненко, как вывод, как главная сила произведения:

«Ціную руки,
що крутили жорна
у переддень космічної доби».

До смерти остался Василь благодарен за любовь, за ласку, воспитание, которые потом вызвали размышления о смысле жизни, своей матери и деду, заменившему ему отца. Дед самостоятельно изучил грамоту, много читал, рассказывал внуку о прошлом, древней истории края, пел песни, сам того не замечая, был вдохновителем будущего поэта. Когда мальчик под эти рассказы засыпал у него на коленях, дед шептал: «Бессмертие ты мое курносое...» Так что не удивительно, что в одном из первых своих стихотворений «З дитинства» Василь написал:

«І плачу, було, й сміюся,
Як слухаю ті пісні...
Спасибі ж тобі дідусю,
За те, що ти дав мені...»

В послевоенных украинских селах соседи были, как родственники. Пережив общее горе, помогали друг другу строить новые, вместо сожженных немцами, дома; делились последней горсточкой муки, щепоткой соли, спичками. Помогали по хозяйству и, как тогда говорили, «погледіть дитину». Одной из таких соседок была маленькая, худенька, ничем не примечательная бабушка Онися. Эта убитая горем женщина потеряла на фронте мужа, трех сыновей-солдат, поэтому Василь был для нее, как сын. Когда вырос, за ее человеческое страдание и великое материнство, в благодарность за все, что она сделала для него, написал стихотворение:

«У баби Онисі було три сини.
У баби Онисі синів нема.
На кожній її волосині
морозом тріщить зима.
Я горя на світі застав багато.
Страшнішого горя нема,
ніж те, коли старість мати
в домівці стрічає сама».

Потом еще несколько строф о бедах и страданиях старушки, о ее заботе и доброте к людям. А закончил так:

«За те, що ми в космос знялися,
що нині здорові й живі,
я пам’ятник бабі Онисі
воздвиг би на площі в Москві».

Биевчане рассказывают, как сельские ученики прибежали к ней с газетой, где были Васины стихи и его фотография. Услышала баба Онися стихотворение о себе — расплакалась над газетой и долго целовала Васин портрет, а немного успокоившись, тихо сказала: «Спасибо тебе, Вася, что уважил старую Онисю».

Сначала Василь учился в Биевецкой и Енкивецкой школах. Тогда не было тетрадей, писали на любой бумажке, попавшейся под руку, не хватало и учебников, чернило часто делали из бузины, а если удавалось раздобыть «химический» карандаш, т.е. со стержнем, который растворялся в теплой воде, это уже была большая радость.

Во время летних каникул помогал матери, купался в Удае. Однажды мальчишки, может, когда-то видели, как это делали старшие, а может, сами придумали наклонять на берегу молодую иву. Двое держали за ветки пока кто-нибудь из них не ухватится руками за верхушку. По команде «три-четыре» отпускали дерево, оно выпрямлялось и как пружина выбрасывало того, кто был на верхушке, в речку. Всем это очень нравилось. Но однажды Вася не удержался и выпустил верхушку из рук раньше — упал с высоты метра три на берег в мокрый песок. Несколько дней лежал с болями в спине, потом говорил, что прошло, но спустя несколько лет боли стали напоминать о себе. То ли не обращался к врачам, то ли в то время такая была диагностика, закончилось все тем, что у него радикулит.

После окончания семилетки поступил в восьмой класс средней школы в соседнем селе Тарандинцы за девять километров от Биевцев. Дорога к школе проходила между Паращиной горой и горой Лысак. Там каждый кусочек земли — удивительная история. Говорят, что на горе Лысак есть такое место, где никогда, даже в самое жаркое лето, не выгорает трава. Будто там когда-то шведы закопали золотого коня. Конечно, это легенда, потому что если бы это было так, то давно нашлись бы люди, которые выкопали бы его. Летом вся гора словно услана зеленой шелковой травой. На давно установленном на ней дубовом кресте написано: «Прохожий, не топчи мій прах, бо я вже дома, а ти іще в гостях». Не эта ли красота природы вдохновила потом поэта обратиться ко всем живым людям:

«Ти знаєш, що ти людина?
Ти знаєш про це чи ні?
Усмішка твоя — єдина,
Мука твоя — єдина,
Очі твої — єдині.
Більше тебе не буде.
Завтра на цій землі
Інші ходитимуть люди,
Інші кохатимуть люди —
Добрі, ласкаві й злі».

Это призыв не проспать своих дней, сделать все, что можно для людей, которые придут после тебя, призыв беречь природу. Особое звучание обретает стихотворение, как и большинство произведений Симоненко, в наши дни. Не терять чувства собственного достоинства, чести, уважать друг друга, быть во всем и везде человеком.

Каждый день при любой погоде ходил Василь в школу. Девять километров туда и столько же назад. Пока дойдет — уроки повторит, обдумает прочитанное и услышанное на уроках. Тогдашний директор Тарандинцевской средней школы Ф. Барабаш говорил, что Василь Симоненко был старательным и настойчивым, охотно пользовался дополнительной литературой, перечитал все книги из школьной библиотеки. У него был альбом с фотографиями одноклассников, под каждой — подпись в стихах. На встрече бывших выпускников школы Василь впервые прочитал собственное стихотворение. В нем было и приветствие гостям, и благодарность учителям, и любовь к школе. Стихотворение так растрогало всех присутствующих, что они попросили прочесть его еще раз. Учительница Ульяна Николаевна Демченко в своих воспоминаниях о Василии Симоненко, которые хранятся в Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства Украины, рассказывает: «Василь Симоненко учился в школе, когда я только пришла работать учителем математики 5—7 классов. Тогда же мне пришлось с середины учебного года вести уроки черчения в старших классах... Я хорошо готовилась к урокам, но в своих силах не была уверена. И когда заходила в класс, то самое большое внимание обращала на парту, за которой сидел Вася, потому что уже знала, что он умный мальчик и может заметить неподготовленность учителя при объяснении нового материала. Василь же как-то исподлобья посматривал на меня и не спеша, но красиво, чертил. Как позже я узнала, он одновременно чертил и читал из- под парты художественную книжку. А посматривал на меня, чтобы я не поймала его на горячем... Позже сказал мне, что сложный чертеж после моих объяснений он может дома выполнить по памяти. Я подумала: как хорошо, что ты понял меня, но если бы ты знал, сколько я готовилась, чтобы мне и ученикам был понятен тот предмет, с которым я впервые столкнулась...

А как-то зарядили метели. В такие дни наша школа затихала, подвоза же тогда не было... И вдруг на школьном пороге появилась снеговая баба. Это из всех учеников из чужих сел пришел в школу один Вася.

На уроках он был серьезен — даже слишком. Никогда не смеялся, не гонял по школьному двору. В классе Вася выделялся среди учеников, во-первых, своей бедной одеждой, во-вторых, умом. Даже учителя не читали столько книг, сколько наш лучший ученик...»

Вот откуда у него и старательность, и знания, чувство долга и ответственности.

Хотя сызмальства не жил в роскоши, привык преодолевать трудности и лишения, но в восьмом классе его постигло большое горе: умер дед Федор. Этому человеку он посвятил несколько стихотворений и новеллу. Непоправимое горе заставило его написать стихотворение «Дід помер»:

«От і все.
Поховали сварезного діда,
закопали навіки у землю святу.
Він тепер вже не встане
і ранком не піде
із косою під гору круту.
І не стане мантачкою тишу будити,
задивлятися в небо, як гаснуть зірки.
Лиш росою по нім буде плакати жито
і пливтимуть над ним непомітно віки».

Поэт рассказывает дальше о хорошем человеке, о его заботах, надеждах, добрых делах, которые он творил на земле и передает свое потрясение:

«Біль у душу мою закрадається вужем,
відчай груди мені розпанахує, рве».

Но он уверен, что «дід увесь не вмре». Его думы додумают «внуки», потому что их «вмираючи, він передав для живих».

После окончания средней школы с золотой медалью в 1952 году Симоненко поступил на факультет журналистики Киевского университета имени Т.Г.Шевченко. Поселили его во втором общежитии на Соломенке на улице Шестой-Новой, которая теперь называется улицей Образования. В общежитие тогда поселяли только тех, кто, как теперь говорят, был малообеспеченным, а у кого был отец, тот вынужден был снимать квартиру или угол в городе.

Учился вместе с такими выдающимися и талантливыми в будущем людьми, как поэт Т. Коломиец, Н. Сом, прозаики В. Близнец, В. Чехун, Б. Рогоза, юмористы Ю. Ячейкин, И. Шипталь, И. Дубенко, переводчик А. Перепадя, критик и публицист А. Шевченко, писатель, публицист, ученый, директор Института журналистики А. Москаленко, репортеры новостей Радио-Телеграфного Агентства Украины — РАТАУ (теперь оно переименовано в Укринформ) Л. Иванченкова, Н. Роздобудько, редакторы и журналисты газет И. Сподаренко, В. Биленко, М. Кипоренко, В. Решетилов, Ю. Калоченко, Б. Князюк, А. Хоменко, П. Савченко, М. Буракивская, Г. Костикова, О. Кахилевич и другие.

Познакомившись, студенты дали друг другу прозвища, не обидные, даже шуточные, но очень удачные, которые приклеились навсегда. Симоненко стали называть Симоном, Кипоренко — Кипором, Кальченко — Кальком, а Сома — Сомиком. Мол, что это за сом, если у него не было усов и рыбьего жира ни тогда, и даже теперь не нагулял, как был тонким и стройным, таким и остался, дай Бог ему здоровья.

Николай Сом с одиннадцати лет был сиротой, рос без отца и матери. Возможно, это и сдружило их с Симоненко. После зимней сессии в январе 1955 года Василь пригласил Николая поехать на каникулы к нему, все равно Сому ехать некуда. Вышли из автобуса на трассе Киев — Харьков там, где начинается дорога на Биевцы. Это километров двадцать. А зима была снежная, морозная. Где-то уже на полпути их догнал какой-то мужичок на санях, предложил подвезти. Как только студенты вошли в дом, мать Василя загнала их на печь отогреваться. Говорил Сом, такого в его жизни никогда не было. На печи сушилось просо, а они, постелив одеяло, лежали и читали друг другу стихи. Мать тем временем приготовила обед и позвала ребят отмечать их двадцатилетие, потому что Василь родился на второй день Рождественских праздников, а Николай на Новый год по старому стилю. Праздник был необыкновенный. Анна Федоровна подала еще и свежий арбуз (сумела же сохранить до того времени для сына), это Николай Сом помнит до сих пор и с большим восторгом рассказывает всем. С тех пор он дружил не только с однокурсником, но и с его матерью. Верным другом Василию он был до самой смерти друга, глубоко уважал, часто посещал Анну Федоровну, чем мог помогал ей, переписывался. Записал разговор «З матір’ю на самоті», напечатал ее сначала в журнале «Дніпро» в 1985 году, а потом в 1990-м издал отдельной книгой. Сейчас готовит к печати второе ее издание. Теперь в ней вместо стихов Симоненко, которые уже опубликованы в различных сборках, будут напечатаны никому еще не известные письма матери о своем сыне.

Однокурсники сразу заметили, что Василь пришел учиться не только ради будущего куска хлеба, но и чтобы понять, что делается в государстве, в Украине. Из библиотеки не вылезал, перечитал горы книг. Когда отвечал на экзамене, то сыпал такими фактами и примерами, о которых и преподаватель не всегда слышал.

В университете, имея удивительное трудолюбие, Василь писал много стихов, но совесть и скромность юноши сдерживали его от того, чтобы говорить обо всем этом. А может он этого не делал еще и потому, что среди однокурсников было немало ярых критиков. Они так безжалостно терзали студенческие творческие работы, что, по выражению Николая Сома, аж перья летели. А натура у Василя была тонкая, деликатная, ранимая.

Чтобы приобрести журналистский опыт, отточить перо, а за одно иметь какую-то прибавку к стипендии, Симоненко работал еще и ответственным секретарем университетской многотиражки, где часто публиковал стихотворения друзей, но не свои. Впервые студенты услышали и прочитали его поэтические произведения, когда он был уже на третьем курсе.

Василия сразу избрали председателем университетской литературной студии, которая была кузницей молодых талантов в вузе, имела значительный авторитет в Союзе писателей Украины. Творческие встречи в студии охотно посещали даже Павел Тычина, Максим Рыльский, Андрей Малышко. Но чаще всего приходил Владимир Сосюра. Именно он первым поздравил молодое литературное пополнение — Василия Симоненко, Бориса Олийныка, Николая Сома, Тамару Коломиец, Василия Диденко. Это было весной 1957 года перед Всемирным фестивалем молодежи и студентов в Москве. По инициативе Симоненко университетская многотиражка вышла тогда в виде брошюры, на первой странице — приветствие Сосюры, а дальше стихотворения и портреты университетских поэтов.

В конце 1956 года Василь Симоненко вместе со своим однокурсником Станиславом Буряченко отправились на преддипломную практику в «Черкасскую правду». Им повезло не только потому, что там был прекрасный, дружный творческий коллектив, но еще и свободные должности литработников, что сразу снимало вопрос будущего трудоустройства. В начале января следующего года их официально зачислили в штат редакции: Василия — в отдел культуры, а Станислава — в отдел писем и рабселькоров. В Киев они ездили только на экзамены и писать и защищать дипломные работы.

Когда через два года создавали молодежную газету «Молодь Черкаcщини», Симоненко так настойчиво, что он не мог отказаться, предложили перейти туда заведующим отделом пропаганды. Что сделаешь, на то время он был уже кандидатом в члены партии, а без этого какой ты журналист, пришлось согласиться. Писал о передовиках производства, активистах художественной самодеятельности, работе домов культуры, библиотек, рецензии на кинофильмы. Погружался в различные сферы жизни, резко критиковал проявления бюрократизма, невнимания к трудящимся, теплым словом отзывался о добрых людях. Большинство своих газетных материалов подписывал псевдонимом В. Щербань. Вместе с журналистской работой в сизых облаках дыма, потому что слишком много курил, отшлифовывал поэтические строки. Все больше стало появляться стихотворений, среди них и лирических. О светлой юношеской печали из-за неразделенной романтической любви Василь писал и раньше, но здесь причиной была красавица Люся — курьер областной типографии. Он заприметил ее, когда был на практике, наверное, поэтому и тянуло приехать работать в Черкассы. Кроме стихотворений «Море радості», «Буду тебе ждати там, де вишня біла...», «Ти не можеш мене покарати», «Берези в снігу заніміли...», «Не дивися так печально, брів похмуро не підводь...», появилось стихотворение с откровенным названием «Люсі». Как писал «прийшла любов непрохана й неждана — ну як мені за нею не піти» — так и сделал. Они поженились, вскоре родился Олесь, получили квартиру.

Биевские родственники Василия рассказывали, что именно тогда к нему в Черкассы приехал отец. Василь поприветствовал его, угостил, пригласил переночевать, а утром сказал: «А тепер, батьку, будьте здорові. Ви пізно прийшли до мене. Я в дитинстві вас виглядав щодня...»

А вот старую мать забрал. Анна Федоровна продала свой дом, собрала нехитрые пожитки и переехала в Черкассы.

Но любя, Василь ненавидел. Ненавидел все то, что убивало любовь. Вот почему в то время написал так много сатирических стихотворений. Вернувшись из очередной командировки в районы области, он за один вечер выдал стихотворение «Злодій». Это в то время, когда многие писали оды псевдосчастливому колхозному строю, Симоненко рассказал грустную историю, которая была типичной везде. Мужик, чтобы свести как-то концы с концами, пошел на колхозное поле украсть кочанов кукурузы. Его поймали, привели в сельсовет и давай срамить:

«Як вам, дядьку, не ай-я-яй?
Красти у полі свій урожай?»

В этих словах главная мысль в том, что мужик, конечно же, понимает, что «красти погано... куди вже гірше...». Но что делать, чем кормить семью? Слова поэта направлены против «сірих демагогів і брехунів», которые заставили мужика своими методами построения общества «красти свій урожай». Понятно, за это могли тогда дать автору долговременную командировку в места отдаленные, поэтому и не напечатали, как и сатирический «Некролог кукурудзяному качанові, що загинув на заготпункті». Мол, воровать нельзя, а гноить человеческий труд на заготпунктах можно.

Глубокий сатирический смысл имеет поэтическая «Казка про Дурила», повествующая о трагической судьбе украинского народа. Главного героя сказки — Дурилу выгоняет отец из дома, желая ему лучшей доли: «Може десь виб’єшся в пани». Парень походил, посмотрел, что к чему и спрашивает:

«Чого, люди добрі, в вас ноги в крові?
Та це, — йому кажуть, — така в нас звичка;
До щастя дорога веде через річку —
Та річка із крові та трішки із сліз...»

Дурило узнает, что это кровь тех, кто «підло не визнавав ідей», господствовавших в том крае для избранных, а другие ищут закованное в пещерах счастье. Пошел и он освобождать из неволи девушку — счастье. А она сказала, что будет ждать его в родном краю, в родительском доме. И здесь жестокий рай охватывает пламя, а Дурило видит в долине отчий дом, родную мать. Сказка была напечатана только через 24 года после ее написания, 12 декабря 1987 года в киевской молодежной газете «Молода гвардія».

Весной 1960 года в Киеве под влиянием хрущевской «оттепели» образовался Клуб творческой молодежи. На горе партократам появился он как инициативное и динамичное объединение, которое ставило своей целью объединить духовные и физические усилия молодежи для обновления Украины. Туда пришли молодые поэты Д. Павлычко, Л. Костенко, И. Драч, Н. Винграновский, В. Стус, В. Коротич, В. Симоненко и многие другие. Их позже называли шестидесятниками. Не нравилась партноменклатуре их неподкупность, обостренная социальная чувствительность, причастность к общественно-политическому движению, развенчание преступлений сталинизма, потому что все это выливалось в высокого уровня поэтическом творчестве, которое сразу обрело широкую читательскую аудиторию. Их первые сборнички мгновенно исчезали с полок книжных магазинов, отдельные стихотворения переписывались от руки, заучивались наизусть. Молодых поэтов широко поддержали Павел Тычина, Андрей Малышко, Павел Загребельный.

Симоненко хотя и жил в Черкассах, однако был активным членом клуба. Охотно ездил по Украине, участвовал в литературных вечерах и творческих дискуссиях, пытался пробудить у ровесников национальное сознание. Впоследствии стал членом комиссии по проверке слухов о массовых расстрелах в застенках НКВД и поискам мест тайных захоронений жертв сталинского террора. Вместе с А. Горской обошли десятки сел вокруг Киева, опросили сотни людей. Факт массового расстрела официально признан только недавно, но местные жители об этом знали давно. На основании неоспоримых вещественных доказательств, были установлены тайные братские могилы жертв сталинизма на Лукьяновском и Васильковском кладбищах, в Быковнянском лесу. При его участии был написан и подан в Киевский горсовет Меморандум с требованием обнародовать информацию об этих местах и превратить их в национальные Мемориалы. Горсовет грубо проигнорировал это обращение, а поэт оказался «в сфере особой заинтересованности соответствующих государственных органов».

Первый свой поэтический сборник «Тиша і грім» успел издать в 1962 году. Поскольку издавался он долго, к тому же со значительным изъятием отдельных стихотворений и цензорским вмешательством, удовлетворения от него не получил, хотя его одобрительно встретили читатели и критики. Уже тогда было понятно — в литературу пришел самобытный поэт с большим потенциалом. Но печатать новые произведения не давали возможности.

Особым событием был творческий вечер двух молодых поэтов — В. Симоненко и Н. Винграновского в Доме писателей Украины, на котором председательствовал М. Рыльский. Василь читал стихотворения глухо, монотонно и очень тихо, казалось, что мало кто и услышит. Но Максим Тадеевич услышал и высоко их оценил. Симоненко настолько был окрылен, что когда приехал домой, то жене и матери вместо «Добрый день», крикнул «Ура!»

Сразу начал готовить к печати второй сборник «Земне тяжіння». Написал для своего Лесика сказки «Цар Плаксій та Лоскотон», «Подорож у країну Навпаки». Из-под его пера вышли такие стихотворения, как «Лебеді материнства», «Україні», «Де зараз ви, кати народу», в котором он с гневным жгучим сарказмом обращается к тем, кто десятилетиями угнетал и истязал народ:

«Народ мій є! Народ мій завжди буде!
Ніхто не перекреслить мій народ».

Писал и прозаические произведения — это новеллы о безруком леснике и «Вино з троянд», даже киносценарий. Имел еще много задумок, часто ездил во Львов, любовался скульптурными львами. Считал, что и тех львов приручили, посадили в клетку как людей.

Свои впечатления от услышанного и увиденного, размышления, а то и варианты стихотворений, их фрагменты записывал в дневник, который назвал «Окрайці думок». На первой странице поставил малоизвестный афоризм простака Вильсона: «Читать без разрешения чужие дневники — Эверест подлости». Так вышло, что появился в печати этот дневник сначала за границей. Наши идеологические, на то время, противники воспользовались этим, начали кричать на весь мир о том, что Симоненко был чуть не врагом своего государства и ленинских идей. Это еще больше усилило запрет на публикацию его произведений.

Последний год своей жизни В. Симоненко работал собкором «Рабочей газеты» по Черкасской области. Летом 1962 года к нему приехал земляк из Биевцев. Он угостил его, выпили по рюмочке, а потом поехал на вокзал провожать гостя. Когда тот сел в поезд, Василь пошел в привокзальный буфет купить сигарет, а он закрыт, хотя по времени было еще 15 минут до закрытия. Постучал в двери, попросил продать сигареты. Буфетчица подняла крик. Прибежали милиционеры. Они быстро забрали Василия, отвезли в Смилу и в милицейском отделении так с ним «поговорили» два дня, что когда его оттуда освобождали редакционные коллеги П. Жук, В. Онойко и поэт Н. Негода, он был весь синий от кровоподтеков. С тех пор Василь все время болел.

Ходили разные слухи. Одни говорили, что у него больные почки, другие, что его побоями в каталажке милиционеры обрекли на мученическое умирание. А может, они добавили к тому давнему падению с ивы на берегу Удая, и именно поэтому у него все время болели почки. Как бы там ни было, но вина за милиционерами есть и немалая.

Рассказывают, что тот водитель, на встречную полосу которого выскочил своей «Волгой» Леонид Быков, всегда, когда смотрел фильм с участием артиста, плакал, хотя следствие не установило его вины. Когда умирал в больнице, попросил жену, чтобы пошла на могилу Быкова на Байковое кладбище и попросила прощения. А потревожила ли совесть хотя бы одного из тех, кто избивал тогда Симоненко, шевельнулось ли что-то в душе за причастность к тому, что 14 декабря 1963 года в возрасте почти 29-ти лет ушел из жизни выдающийся поэт?

Когда его хоронили, кто-то в гроб положил книги Симоненко — сборник «Тиша і грім» и сказку «Про царя Плаксія та Лоскотона». Николай Сом схватил их и укоризненно сказал, чтобы все услышали: «Мы хороним Василия Симоненко, а не его произведения. Им жить вечно...»

Болезненно перенесла смерть Василия мать Анна Федоровна. Ей позже дали новую однокомнатную квартиру, которую она превратила в своеобразный музей сына. На 35 лет пережила мать сына, она умерла в 1998 году и похоронена с ним рядом.

Через какое-то время у жены поэта появилась новая семья, но письма, которые писал ей Василь еще студентом, в командировках, берегла всю свою жизнь. И только в 1996 году, чувствуя приближение своей смерти, передала одному из друзей поэта Ю. Смолянскому. Тот упорядочил их и через два года в издательстве «Инлес» в Черкассах издал книгу «Симоненкова любов».

Каждый год в областном драматическом театре областная организация Национального Союза писателей в день рождения В. Симоненко устраивает литературной вечер. Звучат воспоминания, его стихи. Лучшим поэтам области вручают премию его имени «Берег надії». Начиная с 1993 года здесь всегда идет спектакль по пьесе С. Носаня «Последнее мгновение», в котором главный герой Поэт — прообраз Василия Симоненко. На премьеру пригласили Анну Федоровну. Она увидела на сцене своего сына (его играл А. Жила) и вместе с артистами снова пережила годы его детства, увидела своего отца — деда Федора, бабу Онисю. Когда в конце спектакля Поэт подошел к матери, подарил живые цветы, поцеловал и сказал: «Спасибо за сына», мать не сдержала слез горя и счастья одновременно.

Еще были радостные дни у нее, когда получала в 1990 году премию имени Н. Островского и в 1995 году высшую государственную премию Украины — имени Т.Г. Шевченко, которыми посмертно отмечено творчество сына.

В Биевцах на Полтавщине сохранился дом, где родился Василь. Сельский совет выкупил его у тех хозяев, которым Анна Федоровна его продала, переезжая в Черкассы. Дом старый, уже наклонился. Но ударил в набат Н. Сом. Через прессу призвал собрать средства, чтобы сохранить святыню. Уже кое-что сделано. Дом обложен кирпичом, перекрыт, как и раньше, камышом — вон его сколько вдоль Удая, подремонировали и внутри. Восстановили домашние вещи, стол, сундук, посуду, рушники, скатерти. Зачастили сюда ценители творчества выдающегося поэта.

Прошлой весной приехали народные депутаты Б. Олийнык, И. Заец, поэты и прозаики Н. Сом, П. Засенко, П. Осадчук, М. Лукив, Н. Шевченко и др. сошлись сельские жители и посадили вокруг дома яблони, вишни, черешни, дубки, клены, ивы и тополя, чтобы росли, людей радовали.

Есть музей Симоненко в Тарандинцев средней школе, которая теперь носит его имя. Среди экспонатов — парта, за которой сидел Василь, его табеля, классные журналы, тетради с сочинениями по литературе, сборники стихов, фотографии, газеты и журналы с публикациями о нем. Экскурсии для школьников-новичков и гостей школы ведут ученики старших классов.

Музей поэта в Черкассах размещен в помещении газеты «Черкаський край» (бывшая «Черкаська правда»), в кабинете, где когда-то начинал Василь свою трудовую деятельность.

Украинские композиторы написали несколько песен на слова В. Симоненко. Это «Синові», «Лебеді материнства» А. Пашкевича, «Крізь століття» А. Чекаля, «Український лев» В. Морозова, «Там у степу схрестилися дороги» бандуристов Василия и Николая Литвин, а О. Винокур по мотивам баллады «Русалка» написал музыку к балету.

Художники В. Клименко, И. Кулик, В. Кузьменко, Т. Гордова, М. Бабак создали картины о Симоненко.

На могиле поэта установлен памятник работы скульптора С. Грабовского, где на постаменте золотом выбиты слова этого стихотворения, которое стало песней: «Можна все на світі вибирати, сину, вибирати не можна тільки Батьківщину». Скульптурные мемориальные доски этого же мастера установлены на доме, где жил Симоненко и на улице его имени.

Идут обсуждения, разрабатываются проекты об установлении его памятников в Черкассах и в Биевцах. Во Львове памятник В. Симоненко открыли еще в 1964 году. Его создал скульптор П. Флинт.

Лучшим памятником поэту являются его книги. Второй сборник стихов «Земне тяжіння» вышел после смерти, в 1964 году, сборник новелл «Вино з троянд» в 1965 году, в следующем году книга «Поезії», а потом молчание 15 лет. Издание сборника «Лебеді материнства» планировалось на 1971 год с предисловием О. Гончара, в котором он назвал поэта витязем молодой украинской поэзии. Вышел он при активном содействии искреннего друга поэта Б. Олийныка только 1981 году. Большинство публикаций произведений Симоненко увидели мир благодаря стараниям большого его почитателя — профессора В. Яременко. Именно он первым отозвался на выход из печати книги «Лебеді материнства» рецензией в прессе «С любовью к людям». Он же первым написал рецензию на «Казку про Дурила», назвав ее лебединой песней поэта. А сейчас работает над подготовкой к изданию двухтомника произведений Василя Симоненко.

О незабываемом Василии пишут стихи его друзья, как выдающиеся поэты, так и начинающие. Хочу закончить этот рассказ стихотворением директора Тарандинцевской средней школы имени В. Симоненко на Полтавщине Василия Бута:

Свій шлях у всіх колись кінчається,
І майже кожному до ніг кладуть вінки.
Одні жили, помруть і забуваються,
А інші, пам’ять залишають на віки.
На їх могилах виростають бур’яни і квіти,
Бо тіло тлінне та душа жива,
І для народу вічно будуть жити —
Їх пам’ять, совість і палкі слова.
Ти знав тоді, якщо тебе не буде,
То в кожнім слові кожного вірша —
Живий поет, поки живі є люди,
Бо в кожного із нас живе твоя душа.
І хоч землею стисло тобі груди,
Та голос твій лунає звідтіля:
«Народ мій є! Народ мій завжди буде!
Поки живий він буде — житиму і я».