Виктор СИДОРЕНКО: «Украине нужно начинать утверждаться именно с искусства»

Через образ «человека в кальсонах» перед зрителем разворачивается авторская стратегия в исследовании и осмыслении влияния недалекого исторического прошлого на современную реальность и перспективы его повторения. Виктор Сидоренко последовательно изучает этапы существования личности от ее рефлексии в монолитной иерархической системе общества, к осознанию себя целью и мерой всех превращений в нынешнем и будущем, что отразилось в проектах: «Жернова времени», (представленном на Венецианской биеннале в 2003 году), «Аутентификации», которую увидели в Киеве, Утрехте и Париже, в немного провокационной мобильной инсталляции в пространстве городской среды «Деперсонализации» (2008) и в проектах «Левитация» (2009), «Новый ковчег» (2009) и т.д.

Надо отметить, что первым большим знакомством рядовых граждан с современным искусством можно считать открытие PinchukArtCentre. Даже те, кто не интересовался искусством в принципе, становились в длиннющие очереди и выжидали часами бесплатного входа, чтобы увидеть то, что по большей части шокировало зрителей. Хотя некоторые не понимали такого искусства, но бессознательно подсели на «иглу» — то ли бесплатный вход, то ли потребность в очередной порции «допинга» опять вели к центру современного искусства... После такого мощного толчка взволнованные многообразием современного искусства люди чаще посещают галереи.

Наконец открытие «Мыстецького арсенала» и в этом году проведенная первая Биеннале ознаменовали масштабное вторжение современного искусства в спокойную жизнь рядовых наших граждан. Спрятаться от него стало невозможно! Став массовым, современное искусство обращает на себя внимание все больше. А потому «День» решил поговорить с директором Института проблем современного искусства Виктором Сидоренко, который хорошо знает реалии и проблемы арт-искусства.

ВМЕСТО РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ ТЕПЕРЬ РИСУЮТ КАЗАКОВ

— Как и в каждой отрасли, в современном искусстве есть проблемы, — считает Виктор СИДОРЕНКО. — Если говорить о названии нашего учреждения, то это стандартное название для научно-исследовательских институтов. Такой же институт есть и в Москве, но он частный. Сегодня в Украине все уже более-менее структурировано, появились институции (в том числе и наш институт, который занимается сугубо научной деятельностью), есть «Мыстецький арсенал», уже даже первая Биеннале прошла. Это свидетельствует о том, что есть полная инфраструктура. Другое дело — развитие современного искусства. Фактически оно развивается в Киеве, Харькове, Львове, Одессе, еще в нескольких городах, где есть один-два художника этого направления. Главная проблема — сконцентрированность в двух-трех городах.

Искусство станет действительно необходимым обществу лишь тогда, когда оно будет развиваться не только в столице. Сказать, что в системе образования или музейной системе оно уже стало актуальным и нужным в государственном смысле, как, например, на Западе, к сожалению, не могу. Нам нужны музеи, которые бы занимались этим искусством и его развитием по всему государству, чтобы были отдельные музеи современного искусства, которые бы стали центрами для молодежи. В некоторых больших городах есть центры — это преимущественно частные общественные заведения (например, кофейня «Дзиѓа» во Львове). Тот факт, что на государственном уровне даются средства на Венецию и на «Арсенале», свидетельствует, что сдвиги происходят. Хотя власть предержащие еще не понимают этого, но считают, что это необходимо (как когда-то партийные начальники ходили на балет, хотя не понимали его). Дай Боже, чтобы сегодня стало модно понимать современное искусство и ходить на выставки. Если говорить о Киеве, то здесь уже есть позитивные сдвиги. На уровне же областных центров больше всего развиваются остатки социалистического искусства, только вместо революционеров теперь рисуют казаков. Хочется, чтобы была национальная политика относительно современного образотворения, как это, например, происходит в Японии и Китае. У нас все развивается нормально, но не хватает какой-то экспансии искусства Украины в мире, чтобы мы не творили сами для себя. Без активного участия в международных биеннале и без огласки в прессе успеха не добьемся.

— Ныне в Украине практически нет музеев современного искусства, созданных как государственные объекты.

— Понятно, что формат музея должен быть не таким, как стандартные областные музеи, где до сих пор живут советские традиции. Региональным музеям лучше работать с местными художниками, которые имеют наклон к современному искусству. Работа заведения должна быть достаточно активной, потому что и современное искусство активно само по себе. Оно должно быть более открытым для взаимодействия с обществом. Если говорить о нынешних художниках, особенно молодежи, то видим наклон к акционным действиям. Искусство должно выходить за пределы музея, но для этого тоже нужен музей как консолидация всех сил, которые занимаются современным искусством. Кроме того, эти заведения должны заниматься широкой лекционной деятельностью. Например, на Западе даже в небольших городах детей водят в музеи современного искусства. И они разбираются в нем, потому что их с детства к этому приучают. Там не написано «руками не трогать», а как раз наоборот, где нужно, активно принимать участие в том, что происходит. Чтобы революция современного искусства победила окончательно, нам необходимы центры в областях.

ИСКУССТВО — ЭТО ТОЖЕ ЯЗЫК, ДАЖЕ ОЧЕНЬ НЕПРОСТОЙ, КОТОРЫЙ НЕОБХОДИМО УЧИТЬ, ЧТОБЫ ЕГО ПОСТИЧЬ

— Как вы считаете, необходимо ли классическое художественное образование художникам и тем, кто стремится понять современное искусство?

— Как-то Пикассо сказали, что не понимают его искусство, а он спросил у собеседника, учил ли тот китайский язык. Искусство — это тоже язык, даже очень непростой, который необходимо учить, чтобы постичь. Я видел, как в Нюрнберге в музей современного искусства привели деток в возрасте как у нас первый-второй класс. Они принимали участие в интерактивных играх и воспринимали это искусство! А это потому, что на уроках рисования дети не только рисуют (если есть тяга к живописи — она со временем и так проявится), а суть уроков заключается в просветительской работе, одно из направлений которой — водить детей в музеи, чтобы они понимали разное искусство. Относительно взрослых, то когда человек хочет знать современное искусство, он будет учиться и интересоваться. Тем, кто начинает воспринимать его, уже неинтересны обычные выставки пейзажей и натюрмортов в стандартных техниках, которые штампуются еще с ХІХ века. Если говорить о художниках, то академическое художественное образование не является залогом успеха! Это же не обязательно рисование, но и кино- или театральная деятельность и т.п. Главное, чтобы человек любил искусство...

— Сегодня мнения относительно творчества молодых авторов разделились: некоторые уважают их творчество, другие же называют поверхностным и несерьезным. Как вы относитесь к молодому поколению художников?

— Это интересное поколение, которое знает, что делает. Они все весьма осведомленные, грамотные, подкованные. Им удается то, что даже нам не удавалось. Когда я учился, было засилье одной философии — марксистско-ленинской, было трудно найти что-то интересное. Сейчас есть куча литературы, много дискуссионных клубов. Иногда, критикуя, наше поколение не понимает, что они другие, и подходить к ним с теми же мерками не стоит. Они интересны не только нам — многие выставляются на Западе. Часто критика — это банальное ворчанье. Возможно, молодые художники кое в чем повторяют некоторые западные акции, в их самовыражении есть какая-то вторичность. Но из-за нехватки собственного опыта они вынуждены этот опыт откуда-то набирать, потому что его нет здесь, в этом государстве. Старшее же поколение уже отстояло в очереди и теперь хочет «оприходовать» свои состояния и приобретения в материальном плане. Поэтому они занимаются в большей мере коммерческим искусством. Это тоже неплохо, потому что искусство, и авангардное, и передовое, так или иначе попадает на аукционы и в музеи, становясь достоянием материальным.

— Какие еще тенденции вы можете выделить в современном украинском искусстве?

— Стоит отметить социальную ориентацию искусства и его протестность. Вспомним акции, которые проводились в Москве протестными группами «Война», Pussy Riot, а также американскую «Оккупируй Уолл-Стрит». Эти новые веяния охотно развивает молодежь и в Украине. У нас можно вспомнить протестную арт-группу Femen, также в последнее время стали очень популярными флеш-мобы. Сегодня общество настолько информировано, что нетрудно собрать группы людей. Мы привыкли к протестам. В тех же социальных сетях постоянно куда-то приглашают. Еще одна тенденция — искусство тяготеет к массовости. Возьмем хотя бы указанные выше акции, как раз они и привлекают как можно больше людей к современному искусству. Кроме того, я считаю, что в современном мире искусство выходит, как раньше говорили коммунисты, на улицы, но сегодня оно выходит на улицы в прямом смысле. Социальное, уличное, акционное искусство — молодежь достаточно активно работает в этих новых тенденциях.

— В прошедшем году вас выдвигали на Шевченковскую премию, но тогда ее не получил никто. Хотелось бы узнать ваше мнение по поводу того, что выдвижение актуального искусства, которое уже не чужое украинскому ценителю, на наивысшую государственную награду считается аномальным. Неужели на государственном уровне страна еще не готова воспринимать актуальное искусство серьезно?

— Члены комиссии обращают внимание на иллюстрации к Шевченко, Франко, пейзажи Украины — то есть делают очень большую привязку к национальной составляющей. Нечего удивляться такому результату, потому что это единственная государственная премия. Вот Анатолий Криволап получил премию, но не за абстрактные работы, а за серию «Украинский пейзаж». Государство еще не готово воспринять серьезно современное искусство. И пока так есть, то и движения в этом направлении не будет. Но нужно приучать людей, что существует что-то другое, кроме привычного и понятного соцреализма.

НА ЗАПАДЕ НАС ЕЩЕ НЕ ЗНАЮТ, НАС БОЯТСЯ

— Кодируете ли в своих работах какие-то послания к зрителям?

— Меня мало интересует привязка национальная, больше обращаю внимание на нашу политическую идентичность в мире, потому что мы все-таки посттоталитарное государство и у нас есть особый опыт — и художественный, и жизненный. И именно это интересно на Западе, а не наши перепевы их же. Мы вызываем интерес, потому что имеем опыт перехода от социализма к капитализму, от тоталитаризма к демократии. Но нас еще не знают, нас боятся — вспомните хотя бы антирекламу в Англии перед Евро-2012, которая, кстати, сработала. Нас воспринимают как чужих и недружелюбных. Хотя получается как раз наоборот. Так же, как сексуальные меньшинства или темнокожие — они себя не считали агрессивным, но общество к ним агрессивно относилось, и они вынуждены были отвечать на агрессию агрессией. Сейчас это происходит с нашим человеком постсоветским, которого не воспринимают. Мой «персонаж в кальсонах» идентифицируется как человек постсоветский благодаря приметной детали одежды. Я стремлюсь показать, что эта персона ничем не страшна и, имея опыт перехода от тоталитарного к демократическому, может даже быть полезна. И, возможно, благодаря этому опыту мой персонаж сможет полететь в новое измерение. И эти кальсоны потихоньку переходят в одежду восточного мудреца, который тоже ходит в белых одеждах. Это я и хочу сказать своими работами.

Говорил мой учитель Борис Косарев: «Если можешь нарисовать — нарисуй, можешь сфотографировать — сфотографируй, можешь написать — напиши, даже если нет литературного таланта — бери и пиши в столбик свои впечатления, чувства, связанные с тем или другим сюжетом». Хотя тогда традиционными были картины и скульптура, но эти его наставления принесли свои плоды. Сначала я писал красивых женщин. А началось все с проекта «Амнезия», потом «Цитохронизмы», где будто уничтожаются работы социалистического реализма. Вспоминаю и то, как нашел своего «персонажа в кальсонах». Я люблю старые альбомы. И его я случайно нашел в архивных фотографиях из далеких 1940-х. Начал разрабатывать этот образ. Поэтому этот персонаж возник из реальной жизни и теперь встречается во многих моих проектах.

СПРАВКА «Дня»

Виктор Дмитриевич Сидоренко родился 31 декабря 1953 года в г. Талды-Курган, Казахстан. В 1974 — 1979 гг. — учеба в Харьковском художественно-промышленном институте (профессор Б. Косарев). С 1985 по 1988 гг. — аспирант творческих мастерских Академии искусств СССР (руководитель — академик, профессор С. Григорьев). Сидоренко В.Д. — народный художник Украины, заслуженный деятель искусств Украины, кандидат искусствоведения, член Национального союза художников Украины, Академии искусств Украины. С 2001 г. и в настоящее время — основатель и директор Института проблем современного искусства Академии искусств Украины. С 1997 — вице-президент Национальной Академии искусств Украины, с 2002 —го — профессор Харьковской государственной академии дизайна и искусств.

Основные кураторские проекты:

2007 — «Поэма о внутреннем море», 52-е Венецианское биеннале (сокуратор).

2003 — «Жернова времени», 50-я Венецианская биеннале (каталог, CD-Rom).

2000, 2002, 2005 — «Новые направления».

1997, 2000, 2003 — триеннале графики (каталог).

1998, 2001 — триеннале живописи (каталог).

1999, 2002 — триеннале скульптуры (каталог) и др.

Персональные выставки (избирательно):

2010 — «Левитация», галерея Taiss, Париж, Франция.

2009 — «Деперсонализация», Plaza Athenee’s, Париж, Франция.

2009 — «Новый Ковчег», галерея «Коллекция», Киев, Украина.

2009 — «Левитация», Национальный художественный музей Украины, Киев.

2008 — «Аутентификация», галерея Taiss, Париж, Франция.

2006 — «Аутентификация» (каталог), Муниципальная галерея «Лавра», Киев, Украина.

2004 — «Жернова времени», Национальный художественный музей Украины.

2003—2004 — «Амнезия» (каталог), галерея L-Art, Киев, Украина.

2003 — галерея «Лора Д.», Чикаго, США.