Сад ветвящихся троп

В этой истории важнее не кутюр, а мифология. Можно сказать, что до апреля на Красной площади происходит обряд фамадихана, который раз в семь лет проводится на Мадагаскаре

Телеканал «Дождь». 17 февраля 2015 г.

***

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Как известно, тело вождя мирового пролетариата периодически наряжают. Вот и в этом году переодевать Ленина будут специалисты-биохимики из Всероссийского института лекарственных и ароматических растений.

•  Современная Россия оказалась перед лицом кризиса, самого масштабного со времени окончания Второй мировой войны. Даже распад СССР представляется  куда менее драматичным событием, чем неуклонное сползание России в архаизацию. Лидеры русского мира, возможно, надеются на то, что вслед за Россией в это болото погрузятся и другие, в том числе и европейские, народы.

И для такой надежды есть некоторые основания. Число сторонников Владимира Путина  на Западе заметно возросло: достаточно вспомнить заявления руководителей Чехии, Венгрии, Греции, сольные выступления некоторых  депутатов бундестага, активность ультраправых во Франции.

Что означает в современном политическом контексте присоединение к России? С какими силами и во имя каких идеалов солидаризируются пророссийские политики?

•  Российская власть сегодня является самым реакционным режимом Европы.

Она, хотя и проводит самостоятельный внешнеполитический курс, не может похвастаться большими успехами ни в одной области, будь то наука и техника, производство, культура, социальная сфера. Почти везде — мерзость запустения. Дезориентированные граждане РФ не живут, а выживают, если не считать, конечно, тех, кто пользуется огромными прибылями или баснословными зарплатами. Но таких, которые заняты в бизнесе для «своих»,  меньшинство. Именно этот могущественный класс (чиновники-олигархи, силовики, духовный менеджмент, монополисты) правит бал и заказывает музыку. Он не служит государству. Он жалует подданных.

•  Без развития и сменяемости власти Россия приговорена к ликвидации. И если вы думаете о каких-то мифических угрозах, связанных с интервенцией и внешней экспансией, то глубоко заблуждаетесь. Страну уничтожают сейчас, на ваших глазах. И надо сказать — весьма эффективно, стахановскими темпами.

В том-то и ужас ситуации, что ставку сделали не на прогресс, а на деградацию. Правители России и весь истеблишмент государства перестали руководствоваться категориями  роста (впрочем, эта стратегия была избрана еще во времена СССР, когда мы посадили себя на сырьевую иглу).  В результате сознание так называемой элиты поработила мифология деградации и суицида: «На миру и смерть красна» (источник обновленного мема известен). И это самая плохая новость. Не только для России, но и для ее соседей. Если кто-то один решил покончить с собой, то это его судьба и его трудности. Но если он тащит за собой и своих близких, и свое окружение, и даже людей посторонних, волею судьбы оказавшихся рядом, то проблема суицида приобретает совершенно иное звучание. Современный русский мир сделал свой ресентимент и свою неспособность встраиваться в реалии 21 века головной болью других народов и стран. Нет слов, планетарная коллизия.

•  Теперь о главном. О причинах ситуации. Постсоветская Россия оказалась на развилке большой мировой дороги. Но слово «дорога» здесь не совсем подходит. Если брать за основу самоопределение, то это был сад расходящихся троп, как у Борхеса. Стране нужно было решить, по какому пути она пойдет. И здесь все зависело от степени инициативы и субъектности (не хочу грешить словом «пассионарность»). Эти деловые и волевые качества, к великой общей беде, отсутствуют  у современных россиян.  Самосознание отступило под напором мазохистского инстинкта; мозг умер, и его функцию стал выполнять какой-то пучок нервных окончаний.  Россия не рассталась с фантомными болями прошлого. Империя распалась, но у великана в буквальном смысле болели несуществующие конечности. И страна придумала себя. Придумала мнимые цели возрождения. Девяностые годы были в России не только временем демократии, но и в значительной мере служили аккумуляции ресентимента.  Персонификацией этого постсоветского кликушества стал небезызвестный публицист Проханов, наиболее яркий представитель обиженных реакционеров, фанатичный солдат империи. Он по праву заслужил почетное звание всероссийского шамана. И камлания его на страницах легендарных органов печати («День» и «Завтра») надрывно звучали все девяностые годы. Шаман недаром молился. Духи злобы его услышали.

•  Когда-то на заре девяностых, объявив войну старому коммунистическому строю, заявив о своей антисоветской направленности, новая Россия слишком быстро впала в экономический ажиотаж, позабыв про идеологию и нормальное государственное строительство. СССР развалился, но призрак его гулял по просторам Российской Федерации. Наши младореформаторы выпустили на волю раненого медведя. И монстр вернулся, чтобы отомстить за поражение. Реваншизм — вот главное содержание новейшей российской истории.

•  Появилось множество маргинальных групп, возжелавших державного величия. Наше общество, слабое и больное, поддалось вирусу имперской романтики. Националисты, фашисты, патриоты, сектанты, альтернативщики и реконструкторы всех мастей — вот тот социальный бульон, в котором вызревали болезни нашего времени.  И вина за то, что процесс стал неконтролируемым, лежит, в первую очередь, на тех политиках, которые  могли  изменить ситуацию, но ничего не делали. Страна уже нуждалась в интенсивной терапии, а вместо этого внутренние лидеры обогащались, а внешние доброхоты  пустили все на самотек.  Россия довольно быстро перешла в разряд сырьевых стран третьего мира. Ни Америке, ни Западной Европе не могло прийти в голову, что приказчик однажды взбунтуется и заявит о своих правах.

Те, кто утверждает, будто в современной России нет идеологии, глубоко неправы. Идеология есть. Просто придумать ее за письменным столом не получилось. Это пример идеологии без национальной идеи. Это, если хотите, стихийно возникший комплекс представлений и ценностей. Но именно на наших глазах он развился до вполне внушительных размеров.

•  Генезис этой идеологии связан с эклектическим соединением всего того, что принадлежало когда-то великой империи. Двуглавый орел и красная звезда, клобук архиерея и буденовка, кольчуга времен Дмитрия Донского и ракеты «Сатана»  —  все пошло в ход, все пригодилось архитекторам нового русского мира. А зачем отказываться? Наследие ведь богатое. Пришло время собирать эти камни.

•  Провал, образовавшийся на месте рухнувшего коммунистического фетиша, легко заполнила религия. В России, конечно, были давние традиции сотрудничества церкви и государства. Но сравнительно недавно церковь заняла позицию активного субъекта общественно-политической жизни. Она провозгласила свое право на проповедь. Сознание многих россиян уже несколько десятилетий обрабатывается комиссарами в рясах, которые занимают место отнюдь не безучастных свидетелей. Они претендуют на роль пастырей, которым нужна традиционная, нелиберальная, антизападническая Россия. Идеальной моделью такой желанной России стала постсоветская империя, границы которой совпадают с границами канонических территорий Московского Патриархата. То, что созревало в недрах церкви, постепенно превратилось в идеологию русского мира, а сейчас становится частью общественно-политической программы всего государства, то есть непосредственно влияет на внутреннюю и внешнюю политику Российской Федерации. Нечего удивляться тому, что шпионский скандал (реальный или мнимый), связанный с разоблачением вражеского агента в отделе внешних сношений МП РПЦ, становится скандалом государственного уровня.

Один русский средневековый книжник сказал когда-то: «Никто не может причинить зла человеку (даже сам дьявол), если человек сам себе не повредит». Ни государство, ни церковь, ни олигархи не оказывают на состояние путинской России такого пагубного влияния, как граждане этой страны. Их массовая психология, их недоразвившееся сознание, их фобии и желания — вот та почва, на которой произрастают экзотические растения современных джунглей.

•  Российский человек давно усвоил какие-то простейшие, но необычайно вредоносные мемы. Теперь они мутируют с небывалой силой.

Типичным способом определения ситуации стал способ сравнения: посмотрите, как было, а теперь посмотрите, что с нами происходит сейчас. Когда-то здесь был завод. Сейчас тут торговый центр, а челноки привозят из Турции тряпки и торгуют ими. Неоднократно я слышал: «Мы были нацией героев, а теперь мы — нация торгашей». Когда-то мы производили ракеты, а теперь молодежь мечтает уехать на заработки в Москву. Примеры типичных разговоров на тему упадка можно продолжить. Но суть останется той же.  Никому и в голову не приходило одернуть себя: «Вспомни, какой ценой давалось это величие. Заводы производили ракеты, а  население, оккупировав колбасные поезда, отправлялось за едой в Москву, потому что за сорок лет центральная и местная власти даже не подумали выполнять продовольственную программу, и им было плевать на то, как живет народ». Время товарного дефицита было и временем тотального унижения многомиллионного населения. Героев чествовали лишь на словах. Жизнь их была погружена в кошмар. Хваленые образование и медицина были паллиативами. Знание иностранных языков давал только иняз. Но даже с неплохим языком его негде было поддерживать и практиковать, поскольку выезд за границу был ограничен: страна пребывала за железным занавесом. Выросли поколения, которые утратили всякую надежду посмотреть мир.  Иными словами, сравнивать то прошлое советское бытие и теперешнее постсоветское по многим параметрам невозможно, некорректно и порочно. Это была другая страна, это было другое общество. И структура потребностей, и качество услуг, и характер потребления — все было иным. Вот уж поистине: ностальгия по прошлому становится зачастую прибежищем негодяев или недостойных вожделений.

•  Конечно, часть российского социума до сих не мечтает о заграничных поездках, не осваивает иностранные языки (это вообще больное место россиян: в этом смысле они одноязыки, как византийцы), довольствуется тем уровнем комфорта, который мало изменился со времен барачной системы в СССР.  И тем не менее даже в такой России жизнь крупных городов  далеко ушла вперед. Остается спросить их жителей: готовы ли они переселиться в поздний Советский Союз?

Текущая ситуация одновременно развеяла  множество мифов, относящихся к России рубежа 20 и 21 веков. Как любой момент обнаружения истины — это факт не только трагический, но и отрадный: лучше реальность, чем иллюзии. Реальность по крайней мере может подсказать пути выхода из тупика. Иллюзии погубят окончательно.

•  Той России, о которой мы говорим часто, нет в природе. Мы привыкли, представляя Россию, видеть или Российскую Империю с ее дипломатами и министрами, полководцами и дворянским офицерством, учеными и классическими гимназиями, или Россию в образе Советского Союза, Россию — победительницу фашизма, осуществившую  вековую мечту человечества о полете в космос. Ни той, ни другой России уже нет в помине. Это такая же виртуальная реальность, как Империя Александра Македонского. Нет такой России. Первая для современных россиян —  черный ящик, вещь в себе.  Пушкин и Толстой уже требуют таких же комментариев, как Гомер, Данте и Шекспир.  СССР — еще более далек от нас, чем Россия 19 века. Хотя бы потому, что современной молодежи даже трудно вообразить, каких кровавых гекатомб потребовали победа 1945 года и полет Гагарина в космос. Вот уж точно даже не петровская Россия, а эта красная империя — царство на  человеческих костях.  Но никакие жертвы не помогли сохранить советскую чудо-державу. Крушение ее было куда более стремительным, чем крушение России Николая II. На великую русскую революцию ушло несколько лет напряженной классовой борьбы (с 1905 по 1917 гг. с перерывом на чудовищную Первую мировую войну) и сто лет предварительной подготовки. Союз распался мгновенно. В 1991 г. здание ЦК КПСС просто опечатали. На Старую площадь в Москве не пришел ни один рабочий.  На словах все хотели жить в СССР, а на деле безучастно и холодно смотрели, как рушится этот колосс на глиняных ногах. Евгений Савостьянов вспоминает: «В 14 часов 15 минут 23 августа 1991 года. В эту минуту я нажал кнопку в рубке радиотрансляции системы гражданской обороны в здании ЦК КПСС и объявил о закрытии ЦК КПСС и о том, что даю 45 минут на эвакуацию персонала, после чего арестую всех оставшихся в здании. И все ЦК разбежалось! За 45 минут»1.

Когда мы говорим про постимперский синдром, то явно находим слишком слабые слова. Они не могут описать ситуацию правдиво. Здесь необходимы образы.

•  Современная Россия — продукт минерализации и результат разложения. Это во многом некрофильское общество, живущее на остатках трупа, который за последние четверть века распался окончательно. Сейчас мы уже на стадии так называемых поздних трупных явлений. В этом нужно признаться честно. Наука пока не придумала способов восстановления клеток и тканей всего организма.  Если только на Страшном суде... Тем не менее кремлевские мечтатели вспомнили про бальзамировщиков. Но даже они не помогают восстановить былую красоту.  Оболочка повреждена безнадежно. Если бы чуть раньше!

То, что у нас получается, ни эстетически, ни рационально, ни духовно оправдать нельзя. Это глумление над прахом старой России напоминает мрачную мистерию, на которой явится миру не спящая красавица, а зомби. Напугать можно до смерти, но не более того.

Всякий, кто имеет дело с Россией, должен понимать, что здесь давно наступил кризис рациональности. Здесь не действуют законы, логика, здравый смысл. Особенно это касается народной толщи, глубинных  слоев народонаселения. Остается повторить хрестоматийную цитату: «аршином общим не измерить».

•  Состояние народа изоморфно нравственному облику власти. Она за последние лет 15 заметно деградировала и приобрела какие-то новые черты, которых не имела раньше. Эта власть постмодернистская по стилю поведения, абсолютно эгоистическая по мотивам своей деятельности, предельно циничная по методам. Главной ее целью является господство. Она хочет любыми способами уйти от ответственности и при этом как можно дольше кайфовать за народный счет: «После нас хоть потоп». На слабость народную у этой власти выработалось какое-то звериное чутье. «Без лоха и жизнь плоха» — старовата поговорка, не так ли?

•  Эта власть, пародийная и шутовская, одинаково успешно доводит до абсурда самые дремучие народные чаяния и троллит любые инициативы недовольных, превращая лозунги и начинания оппозиции в похабный балаган. Более пошлой и низкой власти Россия не знала за всю свою историю. Можно не сомневаться: Путин войдет в учебники как бесспорный лидер коллективного растления.

В саду ветвящихся троп была, конечно, и другая дорога. Можно было прекратить возиться с трупом и подумать о зачатии здорового ребенка.

•  Старую Россию мы потеряли, а новую, демократическую, передовую так и не приобрели. Она остается лишь идеальной моделью, невоплощенной мечтой.

И в этом существо нашего кризиса.