Села умирают, храмы рождаются

Закарпатское село Сухий Великоберезнянского района — из числа тех, которые при Союзе именовали неперспективными, а теперь — депрессивными. Здесь, в чрезвычайно живописном уголке Восточных Карпат, проживает всего 140 человек, которым непросто, ценой достаточно больших усилий удается в сегодняшних условиях сводить концы с концами. Но горцы не впадают в отчаяние, потому что привыкли — бедность прицепилась репьем к ним издавна.

Одного из старожилов встретил на дороге в начале села. «Ездил в соседнюю Волосянку за необходимыми товарами», — весело сказал пожилой человек с румяными от крепкого мороза и ветра щеками и поднял брезент, показывая несколько мешков: купил зерна для птицы и коней. Несмотря на свои 74, Михаил Петрунь, бывший железнодорожник, вагонщик станции Ужгород-2, еще полон энергии и оптимизма. Живет с женой, дочка с семьей проживает в областном центре — молодежь села еще с советских времен стремилась добраться до благ цивилизации смолоду. Небольшие пенсии супругам дополняет труд на хозяйстве, хотя силы уже все-таки не те, одного коня придется продать.

Как впоследствии с грустью объяснил Иван Циганин, руководитель Тихивского сельского совета с 1980 года (такое доверие жителей трех сел вместе с Сухим и Гусным может претендовать на запись в Книгу рекордов Гиннеса), нерадужная перспектива у многих верховинских сел района. Он знает, о чем говорит, потому что как активный и квалифицированный специалист-историк видит печальную статистику неуклонного уменьшения населения. «Упадок горных поселений начался, — говорит он, — еще с конца 50-х годов прошлого века, когда колхозы взялись за реализацию аграрной политики Хрущева. Сейчас темпы обнищания сел еще более высокие. В Сухом после 410 лет существования ситуация слишком сложна: из 90 дворохозяйств два десятка пустуют. В прошлом году здесь закрылась начальная школа — на ближайшие три года не будет ни одного первоклассника, потом — один. Хорошо, что хоть педагог нашла работу в соседнем Луге. Открытие мужского монастыря, несмотря на всю неожиданность его сооружения (в селе же стоит с 1679 года деревянная бойковская церковь св. Ивана Предтечи), может хоть как-то оживить здешнюю жизнь приездами мирян из других населенных пунктов».

Вполне понятно, что неотложной нужды в сооружении монастыря не было, все эти средства могли пойти на реставрацию старинного шедевра деревянной сакральной архитектуры — местная церковь испытала негативное влияние в 80-е годы прошлого века, когда ее всю покрыли железом. На гонт, классическое покрытие таких сооружений, тогда, по словам И.Циганина, средств не нашлось — весь район пополнял общую копилку на монумент вождю мирового пролетариата. Ленин тогда, в канун получения украинской независимости, еще успел «выдурить» последние копейки из горцев и для многих очень скоро кануть в небытие (надеемся, что за ним навсегда исчезнет с украинской территории и коммунистический призрак). Памятник в Великом Березном демонтировали и отвезли на задворки коммунальной службы (считай — истории), но сколько денег и усилий потеряно тогда!

...Добираюсь до новенького в Сухом сооружения над селом, в урочище Жабовое — красивого деревянного мужского православного монастыря. Тут тишь и благодать. Молодой настоятель о.Паисий охотно рассказывает о жизни девяти монахов и нескольких послушников в этом отдаленном уголке Закарпатья. История монастыря, по словам главного монаха, началась в 2005 году, когда трое хлопцев (местный дьяк Мыкола Марич, а также Сергей Бучак и Владимир Планчак из Волосянки) попросили построить здесь монастырь. И взялись финансировать строительство, труд мастеров из Межгирского района.

Прихожан немного, потому что село, как с грустью констатирует о.Паисий, умирает, к тому же половина его нынешних жителей вообще не посещает богослужение. Одна сельская пара здесь обвенчалась, другой пришлось отказать — в субботу монастырь этот обряд не выполняет. В целом немногословные монахи и послушники при обращении охотно отвечают на мои вопросы свободно, откровенно. Они разные по характеру, но думают по-современному. Один убежден, что православную церковь лучше поняла бы молодежь, если бы богослужения велись на украинском языке, другие просто счастливы, что здесь нашли уголок, где могут полностью позаботиться об очищении души.

Когда я пошел домой, вокруг начали появляться заснеженные горы из пелены тумана, сквозь густые тучи пыталось пробиться солнце, изморось постепенно переходила в мелкий дождь. С одной стороны громко бурлил поток, другой, небольшой, медленно пополнял рыбные пруды. Странно, но даже мрачная погода настраивала на бодрое настроение. «Когда-то мы, в целом умные, хорошие и дальновидные, должны понять, как нашу родную землю единой семьей сделать цветущей и прекрасной» — подумалось.