Чарли Чаплин и постмодернизм

Над проблемой жизни и смерти задумывается каждый из нас. Разница только — в какое мгновение. Один — когда крепчает юношеский максимализм. Другой — в «пограничной ситуации». Третий — на спектакле Театра оперетты, как это ни парадоксально. Однако премьера «Огни рампы» такую мысль подтверждает. Ведь истерия главной героини приводит к неудавшейся попытке самоубийства, тема суицида муссируется весь первый акт. Во втором — смерть, галлюцинации, призраки, сцена на кладбище, неуловимо напомнившая атмосферу финала «Ромео и Джульетты»…

Спектакль создан по мотивам киносценария Чарли Чаплина (либретто — Наталья Дубина, музыка — Геннадий Фролов, режиссура — Николай Яремкив). Руководство театра понимало, что идет на эксперимент. Может быть, поэтому художественный руководитель и директор Богдан Струтинский не хотел, чтобы мюзикл сравнивали с гениальной киноверсией. Что ж, не будем. Попытаемся разобраться со спектаклем, ведь все его компоненты неоднозначны. Слишком уж вселилась в него эстетика постмодерна с ее многофункциональностью, аллюзиями и смысловыми «перевертышами».

Прежде всего в неразрывный клубок связались понятия жизни и смерти, реальности и театра, радости и слез. Отсутствует и привычное триединство: место — время — действие. Жизнь знаменитого клоуна Кальверо разворачивается в трех временах: в настоящем — встреча с девушкой Терри, которую он спас; прошлом (многочисленные сцены воспоминаний Кальверо и Терри) и будущем (мечты и фантазии). Сценическое пространство соответственно меняется (сценография и костюмы — заслуженный деятель искусств Т.Медведь). Появляется иллюзорное освещение, сцену заполняют вводные персонажи, хор. Декорации сочетают в себе передвижные многофункциональные «застенки» и статуарную черно-белую картинку улицы начала ХХ века.

К эстетике постмодерна можно отнести и множественность сюжетных линий. Однако в данном спектакле некоторые линии существуют сами по себе и без развития, как, например, любовная пара пани Олсоп и полисмен (народная артистка Людмила Маковецкая и Александр Деняков). Хотя музыкальная характеристика этих персонажей одна из наиболее ярких, а по амплуа — это два характерных героя, без которых не обходится классическая оперетта. Отметим, что Л.Маковецкая еще недавно исполняла партии героинь. Ее прекрасное лирико-колоратурное сопрано трудно забыть, в том числе исполнения украинских народных песен. Однако и при исполнении характерной роли Л.Маковецкая сумела найти очень убедительную вокальную манеру — полуречитатив, — в которой и звучит голос, и ясно каждое слово.

Но вернемся к постмодерну в постановке, где не заставляют ждать себя и аллюзии. В спектакле намечены четкие ассоциации с мифом о Пигмалионе и Галатее, оперой Р. Леонкавалло «Паяцы» (даже использована первая фраза знаменитой арии «Смейся, паяц!»), в музыке слышны цитаты тем Ч. Чаплина, а также «Реквиема» В. А. Моцарта. В целом же музыкальное оформление спектакля также полистилистично, используются эстрадные, джазовые интонации. Однако ярких, блестящих, запоминающихся номеров, которые и представляют сущность мюзикла, крайне мало. Оркестровка перегружена медью. Нужно отдать должное дирижеру-постановщику, заслуженному деятелю искусств Владимиру Шейко: он корректно «приглушал» оркестр в сольных номерах и давал возможность актерам- певцам выразить чувство и мысль.

Еще одна постмодернистическая деталь — множественность финалов. Их, как минимум, шесть: исцеление Терри; уход Терри с бывшим возлюбленным Невилем; признание в любви; совместное выступление Терри и Кальверо. Сценически этот номер решен неординарно: мерцающий прожектор освещает Пигмалиона и Галатею и напоминает световой эффект кинематографа начала ХХ века. Реальный же финал отсутствует. Оба героя уходят «в никуда». Следовательно, каждый из зрителей может досочинить свой финал и стать «соавтором».

В мюзикле много мимических и пластических сцен (балетмейстер-постановщик — Анатолий Бедичев)… Задача усложняется тем, что солисты и артисты хора находятся «вперемежку» с профессиональными танцовщиками. Так, Терри (Анна Середа) — бывшая балерина по сюжету — свободно передвигается по сцене на пуантах; Арлекин (Арсений Примак) кувыркается и прыгает как гуттаперчевый; Кальверо (народный артист Александр Кравченко) ходит знаменитыми «шажками» Чарли Чаплина и задорно ездит на роликовых коньках, привлекая элементы циркового представления. Артисты хора — то живые, реагирующие на происходящее люди, то механистические, безучастные манекены. К тому же, хору пришлось овладевать непривычными для классической оперетты джазовыми интонациями и свинговыми ритмами.

…Итак, какой же смысл был обращаться к подобной постановке? Ответ прост: театр пытается искать — новые формы, чувства, технологии. В этом он преуспел, ибо подобного спектакля в Киевской оперетте еще не было. Прежде всего, спектакль заставляет задуматься — над всем сразу: над жанром и его возможностями, театром и жизнью, причиной для радости и слез. И очень важно, что подобный эксперимент, поиск столичного театра не только поняли, но и поддержали спонсоры.

И еще: если кто-то раз и навсегда влюблен в классическую оперетту и не признает новшеств, не отчаивайтесь — руководство театра о вас не забывает. И 70-й сезон обещает провести под знаком именно классики.