Леонид КРАВЧЕНКО: «Мы дорого заплатим за неуважение к собственному народу»

«ГОРБАЧЕВ ЗАПРЕТИЛ ВМЕШИВАТЬСЯ В ДЕЛА ТВ ДАЖЕ ГЛАВЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА»

— Существует ведь несколько точек зрения на конец восьмидесятых — начало девяностых. Для одних — это был шанс, которым страна не воспользовалась, для других — время, когда СМИ цинично манипулировали эйфорией масс и ввели страну в заблуждение.

— До сих пор считаю, что у журналистов с приходом Горбачева появился уникальный шанс, когда государственная политика гласности и демократизации совпала с извечными ожиданиями прессы относительно свободы СМИ. Такого страна никогда не знала и это время уже никогда не повторится. В моду вошло самобичевание — мы с утра до ночи проклинали себя и свое прошлое на всех телеканалах. Шли трансляции съезда депутатов и тогда они имели такие рейтинги, на которые сейчас не может претендовать ни один показ. Могу вам совершенно искренне сказать: мне никто не мешал, Горбачев запретил вмешиваться в дела телевидения даже председателю правительства.

— Но сам-то он вмешивался, и довольно часто…

— Очень редко и не по мелочам. К нему всегда можно было обратиться напрямую. С его благословения возникли первые телемосты с Познером. Прямой эфир — это было очень рискованно. Один из самых скандальных был с Германией: тогда последние пять минут эфира девушка-немка произнесла страстный диалог о необходимости создания единой Германии и разрушении Берлинской стены. На ответ у нас времени не осталось. Тут же последовала телеграмма Хоннекера, официальные обращения… Горбачев особо нас не ругал, но сказал, что надо лучше готовиться и пытаться предвидеть такие вещи.

С другой стороны, я понимал, что журналистская агрессия, эйфория, вседозволенность — вещь опасная и даже письма писал на эту тему Горбачеву, которому это все чрезвычайно нравилось. Сегодня, осмысляя этот период, вынужден признать: пресса в конце 80-х — начале 90-х сыграла колоссальную разрушительную роль в судьбе Советского Союза. В конце концов, наступил момент, когда Российская Федерация под руководством Ельцина отказалась давать деньги в бюджет.

— С Михаилом Горбачевым вы познакомились в эти годы или раньше?

— Нет, мы познакомились с ним в бытность мою главным редактором газеты «Труд». В те годы тираж этой газеты был рекордным: 19 млн. 700 тысяч — «Труд» (издание попало в книгу рекордов Гиннеса), 12 млн. 200 тыс. — «Комсомольская правда», и на третьем месте — японская газета «Сахи». Случилось так, что Андропов поручил изучить опыт газеты «Труд», и толковее всех на заседании ЦК выступил Михаил Горбачев. Андропов тогда уже был тяжело болен и дольше часа-полутора ни на одном заседании находиться не мог. Исходя из этого, никто не мог выступать дольше 10 минут. За это время Михаил Сергеевич умудрился провести блестящий и профессиональный анализ и внести какие-то предложения. Так мы познакомились… И когда Михаил Сергеевич стал генсеком, он пригласил меня в 1985 году и сказал: «У «Труда» большой тираж, но самый большой тираж у телевидения. Так что принимай Гостелерадио».

«ГОРБАЧЕВ МОГ БЫТЬ ОТЛИЧНЫМ МИНИСТРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ»

— Горбачева часто нынче представляют как пародийный персонаж, утверждая, что он был слабым человеком, часто поддавался влиянию извне. Насколько это соответствует действительности?

— У него были определенные исторические просчеты. Но он не тот человек, который заслуживает пародийного к себе отношения. Горбачев — одаренный политик и лучшего министра иностранных дел трудно было бы сыскать.

— А он знал языки?

— Нет, языков он не знал, но это же была обычная советская практика. Правда, он не всегда был в форме, как государственный деятель. Как, например, Громыко — человек, который всегда говорил «нет».

— Леонид Петрович, побойтесь Бога, какой министр иностранных дел из человека, который «сдал» Германию практически бесплатно. А ведь немцы приготовили для нас тогда приличные «откупные».

— Да… Это было неожиданное решение… Линия немецкого руководства состояла в том, чтобы дотянуть до выборов демократов и сделать немецкому народу подарок. Ради этого немцы готовы были на все. Мы же даже не просчитали сумму компенсации — так торопились. Расскажу вам одну тайну. Меня в то время с членом коллегии МИД Бондаренко послали в Бельгию в комитет по воссоединению Германии. Там нам объяснили, что если за три месяца (до февраля) не начнется объединение Германии, то холодная война — неизбежна. Это говорил первый заместитель госсекретаря США. Мы вернулись в Москву, а через три недели произошла «сдача» Германии…

— Да, иначе этот акт и не назовешь…

— (Хохочет) Да уж… А потом приехал в Москву один мудрый человек от социал-демократов и главный наш резидент в Германии. На тайной квартире от КГБ мы встретились — я, Попков, заместитель генерального директора ТАСС. Немец был потрясен: «Что же вы натворили? Мы вам приготовили 60 млрд. марок!» Почему это могло произойти? Горбачев был очень тщеславен, он привык, что в Европе его с криками «Горби!» встречали сотни тысяч людей, подвело ощущение эйфории… Но тогда ведь не только это произошло. Мало кто знает, что в то же время мы отдали американцам большое нефтеносное пространство в районе Берингова пролива, так и не ратифицировав соглашение…

— Короче, стремительно близился развал страны…

— Крючков, Язов и другие представили Горбачеву документы, что в ближайшее время государство может разрушиться, но демократы убеждали его в обратном. К этому времени очень мощно возвысился Ельцин.

— Вы были с ним знакомы?

— Поначалу я испытывал к нему только глубокое уважение, даже восхищение. Бывал у него в Свердловске был свидетелем, как в течение четырех часов Борис Николаевич отвечал на вопросы жителей в прямом эфире. Его знали все — даже в самых дальних селах. Но когда он попробовал в Московском обкоме работать, как в Свердловске, он тут же «огреб» первые неприятности. Оказалось, что он сугубо провинциальный человек. Помню как он устроил разборки на заседании одному из секретарей, который посмел у себя в квартире построить камин: «Как вы, советский человек, посмели!». Изгнанный из партии обладатель камина через два дня застрелился. А хороший парень был, между прочим… Ельцин был мощной натурой, порой неуправляемой… Если бы половину этих мужских качеств Горбачеву — цены б ему не было. Он был «заперт» в политической игре. И тем не менее, с высоты пройденных лет, я считаю Горбачева великим политиком.

«НА ПОЗНЕРА РЕГУЛЯРНО ПИСАЛИ ДОНОСЫ»

— Если говорить о вашей телевизионной команде тех лет, то поначалу создавалось впечатление, что с появлением на экранах Листьева, Любимова, Сагалаева, Ломакина, Политковского и других, пришло поколение настоящих революционеров. Но очень быстро многие из них превратились в сытых, самодовольных бюргеров. Чего в этом молодецком задоре было больше — правды жизни или трезвого расчета, имитации?

— Я сам приложил руку к тому, чтобы все эти ребята появились на экране — пригласил их из Иновещания. А дело происходило так. Мы с Александром Яковлевым, главным редактором «Правды» Афанасьевым и Попковым собрались вместе, когда встал вопрос о том, что нужно срочно прекращать глушить западные радиостанции. В этом случае срочно нужно было что-то противопоставить западному эфиру. На этом же заседании я предложил новые программы в прямом эфире. Так появились программы «120 минут», «12 этаж», прямые телемосты с Познером и, конечно, «Взгляд». Познеру никак не могли найти кабинет в Останкино, а его коллега, талантливый радийщик, регулярно писал на него доносы о том, что Познер — антисоветчик. Пришлось вмешаться. Володю Молчанова я привел из АПН при анекдотичных обстоятельствах. Тогда на ТВ не приветствовалась семейственность, а его сводная сестра Анна Дмитриева уже работала у нас спортивным комментатором. Тогда я напомнил начальнику управления по кадрам, что его жена — начальник юридического отдела Гостелерадио. На следующий день Молчанов был уже принят на работу.

Что касается взглядовцев, то они довольно скоро поняли, что эфир — это отличный и очень быстрый способ зарабатывать деньги. Я попытался вводить в коллектив других людей, но они их отторгали. Стоило мне уйти в ТАСС на год, как они создали телекомпанию ВИД и очень быстро пересели на Мерседесы. Влад Листьев создавал ряд программ, пытаясь навязать Останкино новую программную сетку и по сути овладеть государственной телекомпанией. И наступил момент, трагичный для Влада, когда он объявил на полгода «мораторий» на рекламу. Что было дальше — вы знаете. Позднее выяснилось, что Листьев увел 5 млрд. рублей рекламных денег… Ребята, увлеченные бизнесовым проектом, зашли слишком далеко.

То же самое было всегда с Эдиком Сагалаевым, ведущим «12 этажа». Все его новые проекты всегда напоминали бизнес-предприятия, но не творческий проект. Поэтому он и развалил редакцию информации, что с гораздо большим интересом и удовольствием занимался бизнесом, а не творческим менеджментом. А для чего сейчас Любимов создал «Союз электронной прессы»? Поверьте, не для того, чтобы защищать права журналистов. Хотя на кремлевских тусовках он убеждает всех в обратном.

— А что произошло межу вами в тот период, после которого начался «Взгляд из подполья»?

— Ребятки стали членами Демроссии и депутатами Верховного Совета. Трибуну «Взгляда» они использовали исключительно для политической борьбы с оппонентами Демроссии. Я объяснял, что это неправильно, пытался найти с ними компромисс. После знаменитого съезда, на котором Шеварднадзе драматично подал в отставку, они предложили программу с ним. Но они не смогли его найти физически и отказались ставить какую-либо замену. Через неделю они предложили повтор старой своей программы о Шеварднадзе, который несколько раз уже был в эфире. Я возразил: «Взгляд» — это не концерт по заявкам. В итоге они в прямом эфире заявили, что я не даю делать «Взгляд» как они считают нужным и программа уходит в подполье. Стали снимать программу на кассетах и продавать их. Заметьте, ПРОДАВАТЬ. Начались их гастроли по стране. Так что миф «как Кравченко запретил «Взгляд» — это был очень удачный коммерческий проект взглядовцев.

— Сегодняшнее российское телевидение во многом носит обслуживающий характер. Кроме того, появились тенденции, которые мучительно напоминают брежневские времена — вождь на крейсере, вождь на горных лыжах, портрет вождя вышивает простая женщина из горного селенья…

— Увы, сегодня вслед за режиссером Евгением Гинзбургом я повторяю, что не люблю российское ТВ. Оно носит заказной характер, обслуживает интересы определенных финансовых и политических групп и, увы, совершенно не интересуется жизнью нормальных, простых людей. На экране — кровь и насилие. Боюсь, что мы дорого заплатим за такое неуважение к собственному народу.