Французский историк – о «Черной книге коммунизма»

Среди участников международной конференции «Как выбросить Ленина из голов украинцев» (Киев, 12—13 декабря) был и известный историк из Франции Стефан КУРТУА, профессор Католического института высших исследований (ICES), директор по научно-исследовательской работе французского Национального центра научных исследований (CNPS), руководитель коллекции истории коммунистических движений и режимов, инициатор и координатор проекта «Черная книга коммунизма» (1997 г.), который имел в свое время широкий резонанс в Европе. Пан Куртуа — не только исследователь высочайшего уровня, но и человек, который (это чувствуется) пропустил тоталитарные трагедии ХХ века через свое сердце, через свое сознание. Мы встретились с известным французским ученым в день начала работы конференции, 12 декабря.

— Мсье Куртуа, вы не раз писали, что имеете личный опыт участия в радикально-левых партиях Франции, и это дало вам неоценимый опыт, позволило изучить этот политический спектр «изнутри», что потом существенно помогло вам как историку тоталитаризма. Не могли бы вы рассказать об этом?

— Действительно, в молодые годы (сейчас мне 67) я был человеком весьма радикальных антикапиталистических взглядов. Следует учесть, что вообще во Франции издавна существовало мощное ортодоксальное левое движение, и «студенческую революцию» 1968 года, когда я впервые приобщился к политической жизни, следует рассматривать именно в этом контексте. Эти события еще называют «восстанием молодежи»; я был свидетелем и участником этого. А позже, после этих событий, усилилась реактивация левого движения, образовалось несколько радикальных и прокоммунистических течений и движений (троцкистские, анархистские, маоистские и тому подобное). Я лично принимал тогда участие в маоистском движении, был маоистом-революционером на протяжении нескольких лет, не желал получать высшее образование, искренне считая его «буржуазным», а стремился «делать революцию» во Франции.

Однако именно этот опыт и позволил мне понять, как работает механизм левых движений в моей стране (коммунистической партии в частности), каким образом там принимаются решения. Я увидел, что ненависть к демократии, к правде — вот это и есть общая черта, которая объединяет эти партии, этих людей. Кто-то смог отойти совсем из этой среды, а кто-то — нет. Я менялся, менялись со временем мои взгляды, и это позволило выйти из этого движения. Я хотел понять «тайны» этого движения, его внутреннюю «механику» — очень непростое дело! Но хотел бы вам сказать совершенно откровенно: на протяжении нескольких лет, будучи «профессиональным революционером», я вполне искренне считал, что это было нормально и правильно, когда Сталин уничтожал украинских «кулаков» и других «контрреволюционеров». Это ужасно, но это факт!

— А как вы оцениваете сейчас тогдашнее французское (и не только французское) радикальное левое движение?

— То был конфликт между моралью молодых французов (а христианская мораль была у нас доминирующей в 50—60-х годах) и той секты, к которой и я тогда принадлежал , а это была именно секта. Это — вопрос морального воспитания. Я многое понял об этом уже намного позже, когда сам стал преподавателем и проводил семинары для студентов-магистров, посвященные теории и практике коммунизма, в частности — террору. И вот один из моих студентов, человек весьма радикальных взглядов, встал и заявил буквально следующее (он был членом троцкистской организации): «Если уже делать революцию, то следует истреблять всех врагов дотла».

— Это же образ мышления Робеспьера, если брать французскую историю... И большевиков.

— Да, но подождите, я сейчас расскажу, что было потом. Тогда у этого парня спросили: «А если среди этих врагов вдруг окажется ваш лучший друг — что вы с ним сделаете?». Он поколебался несколько секунд, потом ответил: «Если враг — он тоже должен быть уничтожен». Тогда у него спросили: «А если в рядах таких врагов окажется ваша родная мать?». Этот студент молчал пару минут, потом с покрасневшим, взволнованным лицом, не говоря ни слова, покинул аудиторию...

— Вы  известны в Европе как автор проекта и инициатор «Черной книги коммунизма». Как возник замысел этого издания, как продолжалась работа над ним?

— По правде говоря, здесь основную роль сыграл тогда мой издатель. Это была его идея. Дело в том, что перед этим, в середине 90-х, он напечатал большой сборник документов о преступлениях нацистов. И тогда возник вопрос: а почему не подготовить серьезную книгу о злодеяниях коммунистов? Даже тогда, в 1995—1997 годах, во Франции было немало людей, для которых эта тема была под строгим знаком «табу». Был звонок из издательства, и меня спросили, могу ли я встретиться с их представителями (так как это нетелефонный разговор). И они обратились ко мне с предложением: «Хотелось бы, чтобы вы создали книгу о преступлениях коммунизма, как вы к этому относитесь?». Я был потрясен, не мог сразу дать ответ, думал несколько недель. И решил: это очень важно, именно такой книги не хватает французскому читателю. Вспомните, что и время было достаточно благоприятно для этого: начали открываться архивы, уже несколько лет как начал неузнаваемо меняться интеллектуальный климат в Европе, пала Берлинская стена, развалилось так называемое «социалистическое содружество», а затем развалился СССР. Это все повлияло (не могло не повлиять) на тех историков, которые изучали коммунистическую идеологию.

И я лично в 1992-м, 1993-м, 1994 годах бывал в Москве, длительное время работал там в архивах, изучал историю Компартии Франции, особенно периода Второй мировой войны (много документов было уничтожено, но в московских архивах меня ждали очень интересные находки). Я увидел, что от начала своей истории ФКП всегда была послушной исполнительницей воли Кремля. Летом 1940-го, когда гитлеровцы захватывали Париж, были установлены контакты между руководителем ФКП и нацистами. Я называю это «французскими последствиями пакта Молотова-Риббентропа». Вообще нужно сказать, что очень многие вещи, которые были сказаны антикоммунистами, а затем опровергнуты коммунистами, были правдой!

На следующем этапе мне нужно было подумать над тем, как конкретно организовать работу по созданию этой книги. Понятно, что сам, только собственными силами я не мог этого сделать. Я создал специальную команду (специалисты по истории СССР, постсоветского пространства, стран Восточной Европы, Китая...).

Интересно, что все члены авторского коллектива книги (кроме поляка Пашковского) в свое время были коммунистами, следовательно, хорошо знали историю и проблемы этого движения изнутри. Но нужно было выяснить, насколько они вышли (окончательно ли) из «магического круга» коммунизма. Один из авторов, пан Марголен, бывший троцкист, отвечал за разделы, посвященные истории Китая, Вьетнама и Камбоджи. А ведущий член нашего авторского коллектива, выдающийся историк Николя Верт, который освещал проблематику большевистской России и СССР, написал, по архивным источникам, правдивый и жесткий раздел о преступлениях Ленина и Сталина, где, в частности, опроверг распространенный когда-то в СССР миф о том, что Сталин якобы «исказил» ленинское наследие. Так пан Марголен заявил, прочитав это, что не будет принимать участия в создании «антикоммунистической книги». Вот так! В чем тут проблема? В том, что в нашей европейской памяти до сих пор существуют совершенно противоположные воспоминания о коммунизме; в частности, во Франции до сих пор живут воспоминания о «славном прошлом» коммунизма...

— Конференция, которая начинается, посвящена преодолению наследия Ленина в сознании украинцев. Следовательно, нам не обойтись без разговора об основателе большевизма и основателе СССР. Какой вы видите эту фигуру?

— Ленин, я считаю, был, прежде всего, человеком действия, идеологом действия — не кабинетным ученым, которым в значительной мере был Карл Маркс. Именно для действия он создал новый политический инструмент — так называемую «партию нового типа» — синтез «утопии нового типа» (Чернышевский) и «партии нового типа» (Нечаев). Недаром труд Нечаева «Катехизис революционера», эта Библия сектантства, перечитывалась Лениным десятки и сотни раз. Он был в восторге от нее.

Вообще историки имеют дело с двумя типами партий. Первый тип — это партии, которые имеют культурную базу, защищают конкретные интересы людей. А Ленин придумал и создал невиданную до тех пор партию качественно нового типа — партию профессиональных революционеров, которая поставила себя над обществом, защищая исключительно собственные интересы. Ленин и Сталин провозглашали себя «защитниками трудящихся» — а в реальности (не говоря уже о том, что они никогда не работали как «трудящиеся») выдавали безгранично жестокие приказы о массовых убийствах тружеников, рабочих и крестьян. Я видел архивные приказы Ленина о расстрелах рабочих в Петрограде, Туле...

И потому, если говорить о «преодолении» Ленина в головах украинцев, то самое важное и самое сложное здесь — это высвобождение сознания людей. Особая роль здесь принадлежит «лечению» памяти — индивидуальной и коллективной. Память — основа идентичности, идентификации личности. Если вы потеряли память — вы потеряли свою личность. То же самое касается и коллективной памяти. Именно поэтому коммунисты стремились уничтожить историческую правду, которая могла поставить под сомнение «славное прошлое». А что сейчас происходит в России? Это настоящая трагедия! Многие россияне не хотят смириться с поражением в «холодной войне», не желают признать, что коммунистический проект полностью обанкротился, более того, навсегда утрачен статус «сверхгосударства». А что касается господина Путина, то я считаю серьезной ошибкой, когда многие в Европе рассматривают его как российского националиста. Это вовсе не так! На самом деле он как был, так и остался агентом КГБ с соответствующим образом и масштабом мышления. А «бывших» агентов, как известно, не бывает.

— Что вы думаете о борьбе украинского народа за свою свободу, против российской агрессии, за европейское будущее, за демократические идеалы?

— Я был здесь, в Киеве, на Майдане, год назад, в конце ноября 2013-го, в тот вечер, когда Янукович объявил, что он не подпишет Соглашение об Ассоциации с Евросоюзом. И я просто поражен мужеством вашего народа, с исключительным уважением и восторгом отношусь к тому, что сделали украинцы за последний год. И сейчас я в Киеве для того, чтобы по мере своих сил поддержать Украину.