Победила честная проза

Вчера в 14.00 по киевскому времени в Шведской академии в Стокгольме было объявлено, что лауреатом нынешнего литературного «Нобеля» с формулировкой «за ее полифонический текст, который стал памятником страдания и храбрости нашего времени» стала русскоязычная белорусская писательница Светлана Алексиевич. Хотя список номинантов держат в секрете на протяжении 50 лет, именно о ней говорили как о наиболее вероятном победителе. Алексиевич, которая на протяжении многих лет жила на Западе, и только недавно вернулась на Родину, стала первым нобелевским лауреатом в истории независимой Беларуси. Денежный эквивалент премии — восемь миллионов шведских крон или около миллиона долларов.

Претендентом на нынешнюю премию эксперты называли также культового японца Харуки Мураками, кенийца Нгуги Ва Тхионго, американского писателя Филиппа Рота и сирийского поэта Адониса. В списках букмекеров фигурировали Умберто Экко, Адам Загаевский, Урсула лэ Гуин, Милан Кундера, Евгений Евтушенко и другие.

Среди наиболее известных произведений писательницы: «У войны неженское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва» и «Время секонд хенд». Алексиевич творит в жанре нок-фикш или документальной прозы. Ее книги посвящены переосмыслению советского прошлого через призму историй отдельных людей — свидетелей войны и катастроф. Сама она называет свой стиль «жанром человеческих голосов».

В этом году на «Книжном Арсенале» писательница представила украинский перевод последнего произведения из пенталогии «Красный человек. Голоса утопии» (см. материал «Путин сидит в каждом русском человеке» в №87 от 22-23 мая с.г.) В предисловии к книжке «Время секонд-хенд (конец красного человека)», которая увидела свет в издательстве «Дух і Літера», Алексиевич пишет: «Коммунизм имел безумный план         — переделать «старого» человека, «ветхого Адама». И это осуществилось... Может, лишь это и осуществилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма создали отдельный человеческий тип — «homo sovіeticus». Кто-то считает, что это трагический персонаж, а кто-то называет его «совком». Мне кажется, я знаю этого человека, он хорошо мне знаком, я с ним рядом, бок о бок прожила немало лет. Он — это я. Это мои знакомые, друзья, родители».

Во время общения с украинскими читателями писательница призналась, что возлагает большие надежды на нашу страну. «В Украине, когда вы говорите о надежде, за словами стоит какая-то реальная сила, — сказала Светлана Алексиевич. — Если не произойдет то, о чем говорил Наполеон и что неоднократно происходило («любую революцию может сожрать чиновник»), то вы выберетесь. До такого уровня рефлексии, самосознания себя как нации, самоосознания себя как человека белорусы еще не дошли. Революция достоинства — поступок тысяч людей. Были среди них и небедные. У вас вышли все, мостовую долбили все: и простые бабы, и люди в норковых шубах. Это какая-то мифологическая картина (...) В книге «Время секонд хэнд» я старалась продемонстрировать, как легко можно использовать человека, который жил без воли и личной ответственности. В Украине, когда вы сделали этот прорыв, стало намного легче. У людей на улицах      — другие глаза. Есть какое-то ощущение причастности, есть вера. Будущее уже в воздухе».

Светлана Алексиевич родилась 31 мая 1948 года в Станиславе (современный Ивано-Франковск). Отец — белорус, мать — украинка. После демобилизации из армии отца писательницы, советского офицера семья переехала в Беларусь. «Очень хорошо помню запах цветущих садов, яблонь и груш, землю, из которой ногу не вытянуть, — вспоминает писательница свое детство в послевоенной Украине (интервью газете «День» в №87 от 24-25 мая 2013 года). — А также помню базары, пахнувшие бедностью — салом и хлебом. Помню прекрасную речь, бабушку, которая белит хату в белой сорочке. Так зародился мой интерес к человеку. Помню разговоры, трезвость жизни, доверие к жизни. Именно поэтому в моих книгах нет пафоса. Потому что я помнила интонацию, с которой рассказывала моя бабушка, другие селянки. Бесконечная боль и бесконечное горе. Бабушка жила очень скромно. И помню, как вместе со мной везла на тачке мешок какой-то крупы, пшеницы, сахара. Мизерно мало по сравнению с тем, что она отработала. Советским офицерам ничего не продавали. Когда мне было два года, я чуть не умерла, потому что нечем было кормить. Тогда мой отец пошел в женский монастырь просить еду. Коллеги перебросили его через забор (через входные двери он не имел права зайти), и он пошел к настоятельнице. Он пытался достучаться до нее: «Ну, вы же служите Богу. Можете убить меня, все что угодно делать, но умирает ребенок...» Она сказала ему убираться: «Чтобы я тебя больше никогда не видела. Но жена твоя пусть приходит. В течение двух месяцев буду давать пол-литра молока ежедневно». Мне давали это козье молоко, и так я осталась живой. Когда японцы снимали кино по моим книгам, они хотели снять тот монастырь. Мы приехали туда, но там уже была семинария, а настоятельница, разумеется, умерла...»

По окончании средней школы Алексиевич работала воспитательницей, учительницей истории и немецкого языка, журналистом в газете. В 1972 году окончила факультет журналистики Белорусского государственного университета. Впоследствии продолжала работать в печати, в 1976—1984 годах — руководитель отдела очерка и публицистики белорусского литературно-художественного и общественно-публицистического журнала «Неман». Советские «чиновники от литературы» творчество писательницы трактовали критически, ее обвиняли в «пацифизме, натурализме, развенчивании героического образа советской женщины».

С начала 2000-х Алексиевич живет в Италии, Франции, Германии и только два года тому назад вернулась в Беларусь. При этом не скрывает собственного отношения к режиму Александра Лукашенко, решительно осуждает российскую агрессию против Украины. «Мы потеряли много времени — можно было создать государство, национальную философию и историю, — рассуждает писательница по поводу ситуации в Беларуси в интервью «Дню». — Но мы опоздали на сто лет. Кто будет выполнять эту титаническую работу? Сегодня среда людей, которые думают о Беларуси, похожа на гетто. Это интеллигенция — небольшое количество людей. Приобщается и молодежь, но этот «молодняк» подрастает, выходит на улицу протестовать («мы — белорусы!»), их выбрасывают из университета, и они выезжают в Европу. Это просчитанный цикл. Лукашенко совершал такое преступление уже трижды. И мы снова ожидаем следующего поколения — а с ним такая же история. Беларуси нужны кадровые люди. Не знаю, кто будет работать у нас над вопросом самоидентичности. Старшее поколение писателей отходит. Это — большой вопросительный знак».

В 2013 году белорусскую писательницу уже упоминали среди претендентов на Нобелевскую премию по литературе, но тогда победила канадка Элис Манро.