Урок гуманности

О диссидентстве уже сказано и написано много. Однако еще больше, по-видимому, не сказано и не написано. Привыкнув к тому, что о диссидентах чаще всего говорят как о борцах, мы забываем о том, что они также были людьми со своими увлечениями и мечтами.

Недавно в издательстве «Смолоскип» вышли в переводе на украинский мемуары известного русского диссидента Юрия Орлова. Эта книга как раз и привлекает внимание к тому, что диссиденты — это не просто борцы, это люди, которые сознательно отодвинули на второй план свои интересы и амбиции ради интересов народа. Русский диссидент Юрий Орлов по собственной воле занимался правозащитной деятельностью, однако горел наукой — физикой. Сама же книга, которой не слишком подходит слово «мемуары», рассказывает не только о увлечениях Юрия Орлова. В издании очень реалистично передан дух эпохи, с чрезвычайной точностью описаны события и ситуации из жизни диссидентов и тех, кто им помогал. Из одной жизни изображается картина жизни миллионов других людей, что и создает общую картину «русской трагедии ХХ века, которая, в действительности, является наибольшей трагедией интеллектуальной истории человечества».

Предисловие к украинскому изданию (а в книге помещены также предисловия к американскому и русскому) написал украинский коллега Юрия Орлова Евген Сверстюк (украинские и русские диссиденты были знакомые и пересекались в лагерях — об этом, в частности, вспоминает и автор). Евген Сверстюк говорит о личности автора, которого из украинских диссидентов можно сравнить с основателем Украинской Хельсинской Группы генералом Петром Григоренко и писателем Мыколой Руденко. Автор предисловия четко обозначает книгу — «блестяще написанная повесть о становлении русского диссидента-правдолюба и становление диссидентского движения в СССР вообще». С этой мыслью можно согласиться полностью, потому что рассказ действительно блестяще написан и интересен. Грустно лишь то, что он правдив...

Свой рассказ Юрий Орлов начинает со своего первого детского воспоминания и ведет в хронологическом порядке. Таким образом, мы узнаем, что детство автора прошло среди сельских людей, юность — в городе, а дальше пришлось быть и рабочим (изготовлять танки Т-34), и армейским офицером, и активным членом КПСС, и профессором, и диссидентом, и узником, и ссыльным. Таким образом, Юрий Орлов осуществил путешествие через все слои советского общества. Уже в детских воспоминаниях видим непонимание и противоречие, которые заметил юный мальчик, — он вспоминает коллективизацию, Голодомор. Узнаем также, что развитию парня сильно посодействовали городские библиотекарши, которые жалели его, — «из очень бедной семьи». Вопросы к событиям в стране начали возникать у школьника — удивляло внезапное изменение учебников и появление новых, чувствует он и диссонанс между увиденным и услышанным. Воспоминания о сталинской эпохе, которую «наивно связывать с именем одного человека; преступления, которые творились десятками тысяч над десятками миллионов, и мечты о земном рае, которые захватили сознание сотен тысяч и парализовали волю сотен миллионов», уже значительно более четкие. В этих воспоминаниях очень мастерски воспроизводится атмосфера страха.

Львиную долю авторских рассказов занимает наука. Юрий Орлов горел физикой, из-за чего непродолжительное время вынужден был сдерживаться в высказываниях, маневрировать. Однако ходить по лезвию пришлось недолго — острое чувство справедливости не давало молчать. «Меня предупредили, что мою диссертацию, уже опубликованную в прессе, защитить мне не позволят. Статьи, посланные в советский журнал ЖЭТФ, приостановили. ...Мое имя, как соавтора проекта ускорителя, замазали на титульной странице черной тушью. Меня исключили из списков соавторов нескольких докладов, посланных на международную конференцию, мол, «ВАШЕ ИМЯ ПОЗОРИТ СОВЕТСКУЮ НАУКУ», — пишет Юрий Орлов. Он занимается наукой даже тогда, когда доступ ко всем возможным научным центрам был перекрыт, даже в заключении. Автор делится секретами, как переправляли на волю заявления, статьи и труды, которые потом оказывались за рубежом. Однако среди этих документов тех, которые касались науки, было все меньше. Так постепенно правозащитная деятельность оттеснила науку на второй план.

Основав и возглавив Московскую Хельсинскую группу и став членом советской группы «Международной амнистии», автор понимал, что его арест — лишь вопрос времени. Его не спешили отправить за решетку — собирали очень толстое дело.

Автор чрезвычайно точно воспроизводит воспоминания об аресте и ссылке. Его поразила замечательная организация политических заключенных — многих он знал по самиздату. Несмотря на изоляцию, знали и его. Немало воспоминаний и об украинских националистах, среди которых, по словам Юрия Орлова, лидировал Валерий Марченко. Вспоминает писатель и то, что гебисты ненавидели украинцев чуть ли не больше всего среди всех заключенных.

Как ни странно, свою историю Юрий Орлов не заканчивает освобождением — счастливым концом. Даже находясь за рубежом, куда его выгнали, всеми возможными способами он и дальше борется за освобождение политзаключенных. Наука же и дальше ожидает своего времени — есть более важные и более неотложные дела. Вспоминая поездку в Россию, автор прибегает к образному сравнению: «Быть опять в России — то же, что встретить когда-то страстно любимую, безумную и недобрую женщину, ради которой испытал страдания, унижения и отчаяние. От давней проклятой любви осталась — любовь. Но перемешанная сейчас с сожалением и, частично, отвращением».

«Я не считал и не считаю, что после стольких годов после красного террора — хоть какими ужасными были его методы и масштабы — стоит казнить или садить в тюрьмы преступников, которые доживают своего век. Бывшие вожди, члены «троек», прокуроры, следователи, охранники, авторы лживых доносов и многочисленные писатели-теоретики и пропагандисты террора — пусть живут. Но они должны быть публично осуждены. И все преступления, независимо от того, живы или мертвы преступники, должны быть публично расследованы», — такая позиция Юрия Орлова.

Книга «Небезпечні думки» очень правдивая и искренняя. Если народу нужны герои для подражания, то именно такие люди могут ими стать — образованные и сознательные, как Юрий Орлов, как все поколение тех, кто отложил на потом свою жизнь, чтобы завоевать лучшую жизнь для других. «Методы более важны чем цели в цивилизованной борьбе за идеи», — такими словами завершает автор свой рассказ. Такая его установка, урок гуманности, который стоит усвоить, чтобы не допустить повторения истории.