Меж двух огней

Война, беды, разрушения — вещи, которые превращают привычный уклад в беспорядок, хаос. Выгода, грабеж, политические дивиденды — явления, которые в такой ситуации процветают буйным цветом сорняка. Находятся и крикливые патриоты, и экранные популисты, и изобретательные авантюристы, а проще говоря — воры. В таком раскладе кто-то должен тянуть самую тяжелую «лямку» — спасать области в состоянии войны, невероятных потерь и чисто человеческих трагедий. Геннадию Москалю знакомиться с Луганщиной не нужно. Он здесь не первый раз. Стиль его работы не назовешь дипломатичным, хотя он и признает, что приходится балансировать. Неправильные шаги в состоянии войны стоят дороже, чем в мирное время, а враг не разменивается на угрозы (У Москаля, кстати, нет собственной охраны). На освобожденной территории Луганщины еще достаточно в том числе скрытых сепаратистских настроений. «День» пообщался с главой Луганской облгосадминистрации Геннадием МОСКАЛЕМ, которому теперь пришлось взять на себя хозяйственный (и не только) фронт дальнего Востока Украины.

— Геннадий Геннадиевич, вы уже были губернатором Луганщины десять лет назад. Изменились ли луганчане за это время?

— Изменились. Повлияли и сепаратистские настроения, и война. Явно изменились. Иначе и не могло быть. Такие политические потрясения не проходят бесследно для общества.

— Какая вина лежит на луганчанах и какая на внешних факторах?

— Луганчане здесь ни при чем. Луганчан зазомбировали политики. Никто не виноват, кроме Партии регионов. Они поднимали людей против киевской «хунты» и «бандеровцев». Но они были слабые и не смогли удержать людей. Они их разогрели на «концертах». Как в нетрадиционных сектах, когда людей разогревают, и они выходят из-под контроля. Эту волну подхватили разные аферисты, бандиты, а затем и Российская Федерация.

— Когда вы возглавляли Луганщину 10 лет  назад, вы наблюдали какие-то процессы, которые уже тогда были заложены взрывчаткой?

— Да. Я тогда им об этом говорил.  И сегодня, когда я нормально здесь воспринимаюсь людьми, это следствие того, что исполнились мои тогдашние предупреждения. Я им всегда приводил пример из Библии: «не сотвори себе кумира». Вот они сотворили себе кумира в образе Партии регионов. Доходило до того, что они говорили, что за нашу любимую Партию регионов готовы умереть. И когда уже сегодня случилась эта беда, и я сюда явился, то они мне рассказывают о проблемах, неурядицах. Будем говорить, что область разделили по живому скальпелем и это тело кровоточит с одной и другой стороны. Я же им отвечаю, что у них есть возможность теперь реализовать свое желание — умереть за свою любимую и родную Партию регионов, но уже за нее никто умирать не хочет. «Регионалы» теперь здесь среди людей в изгоях. Появились другие предпочтения и «ценности», которые вытеснили Партию регионов из политической жизни Луганщины.

— Какие именно?

— «Расия» — здесь так говорят. И хлеб там вкуснее, и свет светлее, и жизнь лучше.

— Вы родом из Западной Украины, а занимаете должность главы области на Востоке. Как люди это воспринимают?

— Это абсолютно мне не мешает. В свое время я ездил сюда с предвыборной агитацией от «Народной самообороны» и от «Фронта змін», работал и в Луганске, и в Крыму, и в Николаеве, и в Кировограде, и в Днепропетровске. На Западной Украине я был как будто в отпуске, а предвыборные кампании я в основном проводил здесь. Меня здесь знали, воспринимали. Я никогда не говорил глупостей и не распространял пустые политические лозунги. Всегда говорил прагматично и понятно. Не всегда со мной соглашались — спорили, но доверие заслуживал я исключительно тем, что прямо говорил людям, что их ожидает. Что они могут мне сказать против, если я их об этом предупреждал? Но тогда «слепая любовь» взяла верх над здравым смыслом и умом.

— Кстати, вы славитесь достаточно резкими и откровенными высказываниями.

— На Донбассе иначе нельзя. Здесь есть своя специфика и это нужно понимать. В Западной Украине интеллигенция воспринимает меня как хулигана и невоспитанного человека, а здесь как своего парня. Разные ценности. Мне все равно, что обо мне думает профессор Львовского университета. Для меня важно, что обо мне думают люди на Донбассе. Поддерживают ли они меня, или нет. Здесь такой нужен стиль работы.

— Патриотически настроенные люди на Луганщине разделились. Кто-то вас поддерживает, кто-то критикует.

— В чем заключается их критика?

— В том, что вы не допустили всех патриотов к должностям и недостаточно делаете люстрацию старых кадров.

— Ну вот те, кому не достались должности, те и критикуют. Я не терплю язык ультиматумов или советы высшего руководства. Я всегда игнорировал просьбу в отношении устройства кого-то, по принципу, что он из такой-то партии. Ни одного человека по такому принципу я не устроил и не устрою. Кто хочет, пусть критикует.

— Чувствуете ли вы на востоке зло от своих, от тех кто должен был бы вас поддержать?

— Вы слышали, чтобы в Северодонецке проходили какие-то демонстрации или пикеты? Я держу равновесие. В чем-то я проигрываю, в чем-то выигрываю. Вы поймите меня, есть люди, которые считают, что радикализмом и криками «Слава Україні!» можно что-то сделать. Я могу тоже кричать с утра до ночи, но я должен свои лозунги подкрепить еще и конкретными делами. Если человек кричит, а в жизни не построил собачьей будки, то эти крики в степях донецких не будут услышаны. Я балансирую. Простых решений в этой ситуации нет. Я не доллар, чтобы быть любимым всеми. Я не стремлюсь к всенародной любви. Я просто добросовестно выполняю свои функции. Я занимаю государственническую позицию. Кто меня критикует, пусть пройдет со мной по улице. Из десяти девять человек со мной здороваются. А я хожу пешком без охраны и мы единственная областная администрация, которая не имеет охраны.

— В интернете есть целые группы, которые посвящены вам персонально.

— Кто-то себя видел губернатором, кто-то заместителем. Как говорила у нас одна из политиков — «у меня есть мечта». И у меня есть мечта, но произошло так, что нужно было в тяжелый час не по телевизору рассказывать о том, что делается на Донбассе, а реально помочь. Я мог взять автомат и пойти на блокпост. Я бы и там был эффективен, но не так, как на этой должности.

— Как дела с государственной информационной политикой на Луганщине? Вроде бы ЛГТРК (Луганская Гостелерадиокомпания) переехала в Северодонецк?

— И что с того, что она переехала? Им платит деньги Гостелерадио, а они как сидели в Луганске, так и сидят. Есть два фактора переезда. Официальная перерегистрация на подконтрольной украинской власти территории. И, во-вторых, должен переехать персонал. А персонал не переехал. Поэтому все это для того, чтобы получить из государственного бюджета средства. Если в Украине сегодня такой большой государственный бюджет, который может платить деньги тем, кто сидит в Луганске, то «на здоровье». Но это не платится из областного бюджета или местного. Это платится из государственного бюджета, поэтому пусть центральные органы исполнительной власти дают им оценку. Никто из ЛГТРК сюда не переехал, никого здесь не видели и эти крики «ура-патриотов», что я кого-то там назначал, не имеют оснований. Во-первых, я не могу никого назначить, потому что этим должно заниматься Гостелерадио на конкурсной основе, а не я. К чему была эта перерегистрация, когда нет ни одной камеры, ни одной студии или программы? Даже комнаты нет, где они сидят. Очковтирательство.

— С информационной политикой мы проигрываем на Востоке Украины...

— Не то слово проигрываем. Мне доложили, что так называемая «ЛНР» имеет до 15 газет, агиток и тому подобных средств информирования, которые распространяются бесплатно. Мы же не можем ничего. Даже для официальных распоряжений и для всего, что требует необходимого обнародования, мы вынуждены заключать договор с какой-то северодонецкой городской газетой или другими газетами. Ни одного печатного государственного органа, который бы представлял власть на Луганщине нет. Так же у нас нет телевидения, радио. Нет ни газеты, ни боевого листка. Даже стенгазеты нет.

— Как вы относитесь к пропускному режиму между оккупированной территорией и подконтрольной украинской власти?

— Это функция Антитеррористического центра, они все это делают и мне это не мешает.

— Вы когда-то работали в УБОПе, в частности в Крыму. Сейчас у вас функция хозяйственника.

— У меня много функций. Вот Президент подписал закон о военно-гражданских администрациях. Всем тем патриотам, которые хотят защищать Украину, могу предложить: у нас есть масса сел, из которых бежали  председатели сельских советов, городских советов, вместе с депутатским корпусом, медиками, учителями, я приглашаю их возглавить военно-гражданские администрации. Но я на 90 процентов знаю, что они от этого откажутся, потому что все хотели бы руководить здесь, в областной администрации. Я подбираю по профессиональному принципу. «Бесхозных» населенных пунктов у нас масса. Туда нужно возить еду, потому что предприниматели от постоянных обстрелов оттуда выехали. Я готов ввести туда военно-гражданскую администрацию. Готовы ли возглавить их те, кто меня критикует? У нас многие хотят быть начальниками. Если у меня есть заместитель по жилищно-коммунальному хозяйству, то он должен разбираться, откуда вода, откуда газ, откуда электричество, откуда тепло. Как это отремонтировать, где оно находится. Брать же на эту должность того, кто имеет заслуги революционные, так это же еще не значит, что он имеет заслуги в жилищно-коммунальном хозяйстве.

— Вы как человек из правоохранительных органов, наверное, наблюдаете за милицией, которая была вывезена из Луганска. Насколько они патриотичны и есть ли там фон для формирования врага у себя в тылу?

— Я всем давно говорю — на Донбассе полностью размыто чувство любви к Родине. Просьба, не наступайте мне на больные мозоли.

— Ныне с нашей стороны проводят отвод тяжелого вооружения. Как этот процесс проводят со стороны боевиков?

— Да, они отвели «грады», но продолжают стрелять из минометов, из танков. В Минских условиях не предусмотрены же гранатометы, например. Мне все равно из чего они убили человека, разбомбили школу или дом. Какая разница — из миномета или из «града»? Что с того? Они стреляют с того, что не попало в Минские договоренности. В этом моменте я не вижу никакого позитива.

— В этом аспекте, каково ваше отношение к минским договоренностям?

— Решение кризиса может осуществиться только мирным путем, а вот как — на этот вопрос я еще ответить не могу.

— Сейчас поднимается вопрос о запросе в Совет безопасности ООН с целью введения на Восток Украины миротворческого контингента.

— Я когда-то возглавлял государственный комитет по делам национальностей. Ныне он ликвидирован. Я был в Приштине, в Косово. И был в сербских анклавах. Я видел разрушенные церкви, дома. И видел представителей миротворческих сил ООН. Когда напали албанцы, то они пальцем не пошевелили. Так скажите мне, могу ли я доверять этим людям после того, что произошло в Косово с сербским меньшинством? Сербы, кстати, поддерживают это «ЛНР» и там часть сербов воюет на их стороне. Не будет ли так, что те же сербы на Луганщине будут миротворцами?

— А может и россияне.

— Может и россияне. Я же не знаю, кого ООН назначит. Луганщина православная на 99%. Будет ли воспринят общественностью тот, кто сюда придет?

— Проводится ли координация с теми, кто более-менее адекватен со стороны боевиков? И вообще, возможны ли какие-то неофициальные тактические переговоры с противником?

— Кто адекватен, тот уже бросил оружие. Более того, кто адекватен, тот это оружие в руки и не брал. Я не вижу там адекватных людей, и с кем можно было бы о чем-то договариваться.