ВОПРОС «Дня»

Владимир ФЕСЕНКО, Центр прикладных политических исследований «Пента»:

— Вопрос о том, у кого и чему учиться украинским политологам, имеет несколько измерений. Дело в том, что есть академическая и прикладная политология. Эти две сферы, хотя и объединены одним объектом интереса, функционируют самостоятельно и пересекаются относительно редко. Состояние академической политологии в Украине требует отдельной и обстоятельной дискуссии. Украинским политологам, работающим в академической сфере, действительно нужно учиться, но, в первую очередь, у своих западных коллег: знать тенденции развития мировой политологии, активно участвовать в деятельности Международной ассоциации политических наук. За последние годы в этом плане сделан серьезный рывок. Десятки украинских политологов побывали на Западе, знакомятся с политической теорией не из вторых рук, а из первоисточника. Сейчас уже никто не ведет бредовых разговоров о создании своей собственной украинской политологии. Тем не менее, по сравнению с российскими коллегами, украинские политологи гораздо слабее включены в международные научные процессы. В Украине хотя и создана, но практически бездействует политологическая ассоциация. В России же именно Ассоциация политических наук выступает коллективным организатором и основной движущей силой в развитии политологии. Периодически проводятся всероссийские политологические конгрессы, десятки международных конференций. Ведущий российский политологический журнал — «Полис» («Политические исследования») — очень качественное издание, которое в каждом номере дает статьи известных западных политологов, основательные в теоретическом плане работы российских авторов, а также их коллег из стран СНГ. Кроме «Полиса» издается еще около десятка авторитетных политологических журналов. У нас же был довольно неплохой журнал «Політична думка», который, судя по всему, уже почил в бозе. Журнал «Людина і політика» в значительной мере является изданием для диссертантов и группы авторов. Университетские сборники в еще большей степени ориентированы на «диссертационную науку». В Украине, по сути, не сформировалось единое политологическое пространство. Организационному строительству и развитию политологии у россиян можно поучиться, учитывая то обстоятельство, что у нас много общего в социально-экономических и институциональных условиях функционирования академической сферы. А вот теории и методам исследования нужно учиться у западных коллег. Так же, как это делали и делают российские политологи. При этом с российскими политологами нужно активнее общаться, а то у них весьма своеобразные, если не сказать, деформированные, представления о политических процессах в Украине.

Что касается прикладной политологии, то и она неоднородна. Если брать «прикладников», обеспечивающих избирательные кампании, то здесь у россиян многому можно поучиться. Причина проста — у российских коллег больше практического опыта. Выборы у них проходят в режиме нон-стоп. У нас же — раз в два-три года. Но как показывает опыт последних выборов, и к российскому опыту следует подходить осмотрительно. Зачастую россияне под видом передовых избирательных технологий сплавляют откровенную халтуру и секонд-хэнд.

А вот в другой сфере прикладной политологии — анализе государственной политики (policy analysis) — россияне отстают от западных коллег не меньше, чем мы. Поэтому опять-таки логично учиться у западных коллег.

Но при этом не следует рассматривать внешний опыт и достижения политической теории как некую догму. Передовые достижения политологической мысли нужно осваивать творчески с учетом особенностей нашей политической культуры и политической системы, исторических традиций.

И последнее. Культ россиян, который сложился в украинской политике, есть в определенной мере порождение комплекса неполноценности и элементарного незнания политологии, в том числе и российской, у значительной части украинских политиков и журналистов. Не стоит комплексовать, надо развиваться, ориентируясь на действительно передовые образцы политической науки, а не на «свет вчерашнего дня».

Вадим КАРАСЕВ, политолог:

— Нелицеприятные констатации отношений украинской стороны «мастеров «политцеха» с Россией не новы и возникают каждый раз, когда происходит смена поколений или фигур российских политтехнологов, активно работающих на украинской политологической ниве. В свое время украинских политиков и избирателей радовали Павловский, Щедровицкий, Островский. Сегодня — очередь заняться политической работой, а заодно и опять вытащить тезис о вторичности «украинского политического разума» — новых и свежих сил.

Не уверен, что российские коллеги именно в этом видят суть своей «ментальной работы». Однако здесь важны, как сказал бы отъявленный лаконист, «предсознательные инвестиции на уровне интереса и бессознательные инвестиции на уровне желания». Желание публично высказаться по поводу украинской политологии свидетельствует как минимум о двух вещах. Во-первых, о том, что в Украине есть «школы политологии», хотя бы в форме политологических сообществ; ведь российских авторов не заботит состояние польской, венгерской и т.д. политологии. Во-вторых, о ментальной близости украинской и российской вариаций политологического дискурса, и о заинтересованности не только в культивировании российской политологии на «сопредельных», мыслительных и географических территориях, но и в росте амбиций, профессионализма и дисциплинарного стандарта наших политологов. За что отдельное спасибо. Но коль уже речь зашла о двух «соседских» национальных политических дискурсах, то вряд ли продуктивен контекст сравниваемости: лучше — хуже, первичность — вторичность, кто «круче», а кто нет — в общем, в стиле ток-шоу «Самый умный». Верно, что и в России, и в Украине есть политологи, а есть и дилетанты, равно как и то, что и украинская, и российская политология первичны по «контексту», но вторичны по «тексту».

Все мы вышли из гоголевской и гегелевской (точнее, марксистско-гегелевской) шинели, и в этом большой плюс — основательность мысли, ее философичность, широта ментального горизонта, креативный кураж и т.п. Возможно, в этом наши российские партнеры немножко впереди. Но и в Украине формируются школы, по крайней мере, не равнодушные к новейшим парадигмам.

В подобном синтетическом контексте могут заключаться конкурентные преимущества наших политологов, их близость (а может быть, и большая адекватность) к постмодернистским формам сегодняшней политики — не только постсоветской. Тем более, после этого необходимо указать на нашу совместную вторичность относительно академической политологии Запада, на несформированность дисциплинарного мышления, на операциональное владение (или, точнее, невладение) категориальным аппаратом, — чего стоят украинские «миксы» из политологии, журналистики, публицистики и прочей аналитики. Впрочем, и российский политический менс (с латинского — ум) тоже не на высоте: заимствование сомнительных украинских политических новаций (та же идея парламентско-президентской республики в послании Путина), включение в дисциплинарный политологический комплекс не отрефлексированных и историософских идей консервативно-российской философии. И главная беда, которая, к сожалению, не обошла и Украину, — это консервативная евразийская геополитика с ее увлечением «осями», «дугами» и прочей «геометрией». и все это происходит сейчас, когда вместе с глобализацией и «концом географии», геополитика как дисциплина и стратегия уступает иным формам знания и продвижения национальных интересов.

Наш общий недостаток — слабость внутренних, не говоря уже о международных, позиций в сфере актуальности соответствующих реальной политике политологических субдисциплин: институционального дизайна, электоральной политологии, теории конфликтов и т.д. В этом смысле мы вторичны. Вторичны по отношению к современному «тексту» западной политологии. Кроме школы Григория Голосова, нет продвинутых и адекватных западному политологическому контексту школ ни в России, ни в Украине. С этой точки зрения у наших политологий существует пакет предложений к политикам относительно институционального строительства, структуры электоральной политики. Но чрезмерная ставка на политтехнологии лишь маскирует дефицит дисциплинарного и точного политологического знания. Это политология с ограниченной ответственностью, хотя это не значит, что в наших странах нет или мало интересных носителей политического знания, у которых можно и необходимо учиться по обе стороны украинско-российской границы. Учиться не у школ, не в «школе», а у профессинальных политологов, умных журналистов, проницательных аналитиков и грамотных политиков. Как говорил древнегреческий поэт Феогнит, «лучшему можно научиться только у лучших».

Александр ДЕРГАЧОВ, редактор журнала «Політична думка»:

— Говоря объективно, российская школа политической науки более развита, во всяком случае, количественно. Там больше конкуренция и больший спрос на исследование, что и некоторое в последние годы определенное преимущество политологический науки в России по сравнению с нами. Безусловно, кое-что у россиян можно было бы позаимствовать. Но если говорить о том, где и чему учиться, то учиться нужно у западных исследователей политических проблем, где эта наука уже давно достигла качественно нового уровня, где проводятся серьезные исследования с применением методов социологии и некоторых точных наук, где значительно продвинулась методика и где, в конце концов, намного более адекватная современным реалиям политическая теория. Кроме того, если уж вступать в дискуссию с россиянами, то мы имеем сегодня перед ними некоторое преимущество, поскольку политическая ситуация в Украине дает определенные возможности касаться наиболее острых проблем политического развития страны, в частности действий власти. Тогда как россияне в последние годы то ли по осторожности, то ли под давлением практически прекратили разработки и дискуссии относительно наиболее актуальных для России политических проблем (за исключением обслуживания выборов). Они фактически ушли из реальной политики. Вне внимания российских политологов остаются общенациональные политические проблемы, которые нуждаются в гражданской смелости, научной добросовестности и вообще откровенном разговоре о том, как выстраиваются отношения между властью и обществом, чьи интересы представляет государственный аппарат, каковы тенденции общественно-политического развития. К слову, последние в России очень неоптимистичны. Там нет ни реального политического плюрализма, ни плюрализма мыслей. Таким образом, можно говорить о том, что россиянам важно обратить внимание на собственные проблемы и отложить «на потом» советы относительно того, кому и у кого учиться.